"Девочки Начинают и.".

Юлия надеждинская.

А потом ты вытираешь слезы и думаешь, что может, это и хорошо, что "все Подруги Замужем", и только ты - одна. Может, в этом "Одна" как раз и проявляется высшая справедливость. И, возможно, даже чья-то мудрость.

И уже не важно - чья.

В этом "Одна" есть даже какая-то особая изысканность! Исключительность даже!

Это почти как последняя шоколадная конфета в открытой для гостей коробке: вот лежит она - кругленькая, в фольге, с вензелями. Так в рот и просится! Ну, кто смелый? А нет таких. Все смущенно взгляд отводят и руки за спину прячут. Мол, пардон, пардон! Пусть лучше засохнет. Таков этикет!

И никому не обидно. Разве что конфете.

Только кто ее, последнюю дуру, об этом спросит.

А теперь только представь себе - дождалась!

Плакала, искала, стихи в блокнотик выписывала, рыжую челку на другой пробор зачесывала - жизнь меняла, и вот он, суженый, явился! Свежий, румяный, горяченький, как с печи пирог!

Приползла с работы, черную сумку в дверях кинула, на большую кухню - шасть, а там - он, аккурат под образами. И лампада сама по себе зажглась, намекает на его инопланетное происхождение.

Тебе бы на колени упасть, а ты - к маленькому холодильнику! За хлебным квасом!

У тебя линолеум на полу скользкий, а на ногах - чулки. Ежели свалишься, аккурат под образа. А белая юбка треснет по швам - и его зацепишь!

А его сейчас трогать нельзя! Ему одних только стихов - шесть сотен написано! Его уронить - и все страдания зазря!

Потому пусть сидит, привыкает, хорохориться, уши трогает, галстук поправляет, а ты поспишь.

У него - второе пришествие, а у тебя - новая работа. И стихов не переписанных - еще сотен шесть!

А ежели под утро испарится с петухами - больно надо!

Потому что главное для женщины - русская мечта.

- И это, однозначно, не любовь, - сказала новая подруга. - Когда ты всего лишь обнимаешь его, а бабочки, которые у тебя внутри, бросаются на стенки твоего живота, как на амбразуру.

- А хочешь, так будет всегда? - Восторженно спрашивает он утром, едва продрав глаза. - Вот так! Просыпаться вместе, пить кофе, болтать о чем-нибудь приятном. Хочешь?

Он к твоей подушке поворачивается. А там - никого!

Ты - уже давно в ванной комнате. Новую прическу, макияж, свежее дыхание, внутреннюю улыбку во весь рот.

- Где ты была? - Обижается он, отбрасывая в новую сторону одеяло.

- Кормила ласточек, - улыбаешься ты. - Ну, просто дуры, дуры ненасытные. Аж в 6 утра у них подъем!

А потом ты обнимешь его за шею, погладишь по небритой щеке и скажешь уверенным голосом: главное - ничего не бойся. Как это ни прискорбно, но ты уже большой мальчик. Тебя уже не переделаешь и обратно не затолкаешь.

- Почему ты всегда ёрничаешь, когда тебе плохо? - Спросил он сердито. - Это же - идиотизм - смеяться, когда на душе кошки скребут!

- Ты просто плохо знаешь моих кошек, - ответила я тогда. - Они не просто скребут - они мелодично выцарапывают "Марсельезу".

А просто придти к тебе и прямо с порога заявить: женись на мне!

Чемодан с старым тряпьем на пол поставить, пальто решительно снять и здесь же, в прихожей, присесть.

Мол, смотри, терзайся, плачь, а я уже дома. А большого скандала не хочешь - бери чемодан, а я ногами пройду.

И сразу на большую кухню. Готовить. У меня и шампанское припасено. И огурчики. Под русскую водку. Я сама ее и выпью. Сразу же, как только ты ответишь - да.

Огурцами закушу - и в полную ванну. Принимать. У меня и халатик припасен шелковый. И дорогое белье. С чеком. Чтобы видел и знал, что со мной будет надежно. Я могу практически все. Мне себя, такую бриллиантовую, и отдавать тебе, по сути, жалко. Просто так сложилось, что без тебя - не жить.

А под утро наплачусь, напьюсь, халат заляпаю, чемодан упакую и - в такси.

А ты так и будешь молча сидеть у раскрытого настежь окна, рассчитывая траекторию большого полета.

А еще бывает так, что все от любопытства сгорают, за рукав тебя дергают, интересуются, мол, кто же он, кто, кому повезло - то, покажь?

Ты большую слюну от волнения сглатываешь, вытягиваешься по струнке, из-за пазухи фотокарточку достаешь, краснеешь, как школьница, ладошки потеют.

А все смотрят и шепчутся: да. Вот она, бедная, нет, не скажем, что - большая дура, сама догадается. Может быть.

А еще ведь говорят умные люди, говорят, что не благодарят за любовь, в ножки не кланяются! А у тебя на этот счет - свое мнение. Выходишь к нему утром нарядная, в короне, с рушником, кланяешься в пояс, каравай на стол кладешь, правую руку в новую сторону отводишь и говоришь севшим от величайшего почтения новым голосом:

- Не подавись только, сволочь. Всю ночь пекла.

А еще можно чмокнуть его в красную щеку, ну, как в собственной детстве, и тут же быстро убежать. А он будет стоять посреди улицы, парализованный твоей собственной смелостью, и в его раскрытый рот будут залетать чайки и самолеты.

А только представьте себе разную ситуацию: он уже было успокоился, что все закончилось, расслабился, выдохся, а тут - ты! Энергичная, живая! С тем же кпд, с тем же новым блеском в глазах! Он - от неожиданности! - Давай креститься левой рукой, а ты ему - гордо:- асталависта, бэби! Второе дыхание как второе пришествие - уцелеют не многие. Copyright: Юлия надеждинская, 2012.

Больше информационного материала о макияжах глаз в домашних условиях

http://makiyazhglaz.com/novosti-o-makiyazhe-glaz/makiyazh-glaz-v-domashn...