Утром 6-го августа 1962года в отделение штатной полиции позвонили и сообщили, что умерла некаяа Норма Джин-Бейкер.

Пришедшие на место случившегося работники миллиции были ошарашены. В небольшой комнате на низкой кровати, вся окутанная в белые простыни, лежала сама Мэрилин Монро. Тело которое жаждали миллионы, теперь не принадлежало никому. Высокопоставленных покровителей и “преданных” любовников почему-то не оказалось рядом в этот момент.

Труп ММ отнесли в городской морг Лос Анджелеса, где он пролежал два дня. Ни артур миллер, ни какой-либо из ее психиаторов, которым она так доверяла не пришли за ней. И только ди Маджио обратился с просьбой выдать окончательное заключение о смерти.
Десятью годами раньше, еще на пороге своей большой карьеры, Мэрилин как-то обратилась к своему визажисту и другу Аллану Снайдеру. На протяжении многих лет никто, кроме этого человека не понимал страхов и особенностей натуры актрисы, никто не продемонстрировал большего терпения и лояльности в использовании собственных талантов ради ее блага.
- Уайти, – улыбаясь сказала она, пока тот причесывал и укладывал ее волосы, кое-где осветляя их, а в других местах чуть меняя оттенок.
- Все что угодно, Мэрилин.
- Обещай, что если со мной что-либо случится… то, умоляю не позволяй никому притронуться к моему лицу. Обещай сделать мне макияж, прежде чем уйду навсегда.
- Ясное дело – сказал Снайдер, подразнивая актрису. – принеси мне только свое тело, пока будешь еще теплой, и я превращу тебя в божество.
Несколько недель спустя Аллан получил бандераль от Тиффани. В светло-голубом мешочке лежала золотая монета с надписью
“Дорогому Уайти
Пока я еще теплая”.
- Мэрилин
Сейчас настало время выполнить свое обещание. Во вторник, 7 августа в доме Снайдера в Малибу зазвонил телефон.
-Уайти? – Джо говорил из номера отеля в Санта-Монике. – уфйти ты обещал. Сделаешь это? Пожалуйста, сделай это для нее.
Никаких пояснений не требовалось. Оба помнили.
- Я буду там, Джо.
Аллан поехал в морг. Быстро, ловко, сноровистыми движениями он разложил свои щетки и щипчики, свои танальные основы, кремы и румяна, после чего приступил к работе в этом холодном зале.
Он столько раз выполнял все эти манипуляции, столько раз работал над ней, а она тем временем шутила, смеялась или просто болтала с ним. Теперь же она лежала молча, холодная и неподвижная. Когда Аллан закончил вошел Джо.
На следующее утро Аллан приехал рано, зная, что макияж, наверняка, придется поправить.
Джо по-прежнему был там. Всю ночь он провел со своей любимой, не разжимая крепко сплетенных пальцев, не отрывая глаз от ее лица. Он сидел неподвижно, склонившись вперед, словно бы хотел силой своей любви и глубокой грусти вернуть Мэрилин к жизни и повести ее к алтарю. Никогда более он не произнес ее имени перед чужими людьми, перед журналистами или литераторами и никогда не женился снова.
В течение этих дней он принял трудное решение. На похоронах не будет никаких голливудских кинозвезд или режиссеров, никаких продюссеров или боссов киностудий, никаких журналистов, репортеров и фотографов; по его словам, все они только обижали Мэрилин.
Торжественная церемония началась в часовне в час полудни, когда там прозвучали фрагменты из Шестой симфонии Чайковского, а также одной из любимых мелодий Мэрилин – “По ту сторону радуги” из фильма “Волшебники страны Оз”. Местный пастор произнес короткую проповедь из Библии “О сколь же чудесно сотворена она Всевышним”.
Перед тем как на гроб опустили крышу, Джо наклонился и, громко рыдая, поцеловал Мэрилин. “Я люблю тебя, моя самая дорогая, люблю”, – сказал он, вкладывая ей в ладони букет розовых роз. Потом он поднялся и возглавил процессию участников траурной церемонии, последовавшей из часовни в удаленный на сто метров склеп.
В течение 20 лет, три раза в неделю Джо Ди Маджио приносил 20 роз на могилу Мэрилин.