Неделя. Съемка Джеффа Монсона.

Стартовала подготовка сьемки: Монсон чемпион по боям без правил, соответственно, он играет каждый раз со смертью, причем много лет подряд. Значит, должно быть и созидание, которое бы сращивало его раны, как и клей склеивает разбитые предметы. В кадре должно быть разрушение и созедание. Его разбитое истерзанное тело и душу должны излечивать монахини. Известно, что многие бойцы имеют духовную жизнь.

Под эту идею будет достаточно несложно найти костюмы – во всяком случае тогда думал именно так, и не нужно делать прически, ведь волосы монахинь прячутся под апостольник. Любая девушка в монашеском одеянии, где видно лишь лицо без косметики, заведомо вызывает позитивные эмоции. Зритель не оценивает ее как женщину. К тому же такие костюмы уравновешивали всех девушек между собой, выделяя главного персонажа. Также их присутствие уравновешивало и агрессию в сюжете, скрепляя его связью в виде некоторого концепта.
Если мы работаем на антагонизмах, значит в кадре должно разрушаться нечто, оставляя мысль, что это может восстановиться. Монсон должен был агрессивно разбивать бейсбольной битой в кадре графин с молоком, разлетающееся молоко при этом ассоциируется с клеем. На втором плане монахини с блюдами и тюбиками клея намекая на восстановление всего. В этом и заключался концепт. Для меня эта сцена была – “По мотивам Оливера Твиста - Пожалуйста, Сэр - можно мне немного больше. ? ” (Кто помнит этот фрагмент книги)

Вторая идея: разорванный на куски после боя Монсон, фрагменты его тела склеивают монахини тюбиками клея.

Третья задумка: довольно попсовый кадр - девушки разрывают на Монсоне брендировануую футболку «Клейбери», а у них из-за спины выплескивают воду. Вода на фото может выглядеть как прозрачный клей.
Мне было дано по 30 минут на реализацию каждой сцены. Должен успеть, подумал я.
Вернувшись домой, я додумывал детали и составляющие.

Настала среда.
Мне дали помощника, который должен был мне помочь найти составляющие для сьемки. Он подобрал несколько костюмированных студий, где можно было взять в прокат костюмы монахинь. Это оказались вульгарные наряды из дешевых материалов, подходящие только для Хэллоуина. Наша идея должна была показать целомудренность персонажей максимально подчеркнув.

Сел искать сам. Оказалось, что напрокат ничего подходящего не взять – если что-то подходящее и попадается, то не более двух экземпляров, а нам нужно было шесть.
Задумался, а почему бы не обратиться с этим вопросом в монастыри, раз уж костюмы нам нужны настоящие? В Петербурге оказалось достаточно много православных и католических женских монастырей. Позвонил в один из них. Это был православный женский монастырь. Голос и стиль общения собеседника выдавал в нем батюшку. Он очень вежливо все выслушал медленным сочувствующим голосом. Я говорил как есть, не вдаваясь в детали. Он отнесся к моей просьбе очень серьезно и выслушал, словно исповедь. Объяснил, что так просто у них в монастыре монашеские одеяния не взять, но есть в Петербурге православная лавка при Новодевичьем монастыре – там они шьют на продажу одежду для многих монастырей, посоветовав туда и обратиться.
Появилась некая уверенность и я поехал туда. Лавку нашел без труда, однако там объяснили мне, что продать просто так одеяния они не могут и нужно благословение батюшки, что это богоугодное дело. Меня послали в собор к батюшке за благословением. Придя туда, я его не застал: постоял у икон, поставил свечи… ожидал его два часа, но он так и не появился. Послушницы подсказали подойти вечером на службу, где я и смогу застать батюшку. Пришлось отложить на завтрашний четверг.

В среду вечером вместе с братом я отправился в Икею искать подходящую для съемок посуду, однако все формы оказались не подходящими: слишком современные и непонятных расцветок. Нам необходим был кувшин классической формы и белого цвета, от стекла решили отказаться сразу, так как бьется на мелкие осколки и это небезопасно. Обошли все, ничего не нашли и почти отчаявшись, на обратном пути заехали в Максидом - там нашли то, что нужно. Забрав 15 кувшинов удалились.

Думая над съемкой, понял, что студийные приборы Мурбо старого поколения и не подходят для тех эффектов заморозки воды, которые задумывал. Пришлось брать напрокат два дополнительных прибора, которые подходили по характеристикам. В среду ночью мы с братом еще отправились за этими приборами.

Наступил четверг. Это был последний день перед съемкой.
Проснувшись утром, я решил сразу позвонить в католический монастырь по поводу костюмов, что бы иметь про запас хотя бы один вариант. Здесь со мной разговаривали совсем иначе, чем в православном. Это был мужской голос, однако, после того как я изложил суть вопроса, он чуть ли не рассмеялся в трубку: “Что за ерунду вы говорите? Какой прокат одеяний? ” Они именные и шьются на определенного человека и ордена церкви. Он общался со мной в менеджерском стиле и в итоге отказал в любой помощи и совете. Тут-то я ощутил разницу между православной и католической церковью по телефону…

Поехал в православный монастырь искать батюшку и снова его не застал. Снова я прождал его несколько часов и успел пообщаться с охранником церкви. Диалог получился таким:
- что тебе нужно от батюшки?
- посоветоваться
На что он, видя меня во второй день, посоветовал сходить в церковь Иконы Божьей Матери “Неупиваяемая чаша”, где есть ясновидящий батюшка, который посмотрев тебе в глаза, все расскажет про твою жизнь, и поймет все переживания, направив на путь истинный. Этого батюшку легче найти и встретиться, потому как эта церковь не столь популярна.
Решил еще немного подождать и увидел, как собирается целая очередь из желающих поговорить с батюшкой, который через час будет проводить службу.
Понял, что батюшка в такой обстановке не сможет серьезно воспринять мой вопрос. Также осознал, что костюмы в монастыре мне взять не удастся… Да, все эти перипетии дали мне новые знания о монашеских одеяниях, но практической пользы не принесли.

Нужен план Б.
Помощник сообщил, что нашел прокат костюмов на Ленфильме. Мы встретились с братом и отправились на Ленфильм. Нам сделали пропуск по предварительной заявке, нас ждали. Когда мы приехали, пришлось заполнить массу бумаг, и только после этого мы попали в гримерку-хранилище Ленфильма – это проассоциировалось у меня со складом концлагеря: горы обуви, которая использовалась в фильмах и длинные извилистые коридоры из вешалок с костюмами. Все это несло в себе запах старого, сырого, залежалого секондхэнда битком распиханного везде. Из этих рядов мы вытащили костюмов 20 монахинь разных эпох и приходов, подбирая похожие между собой. В воздухе стоял туман пыли. Милая пожилая женщина-костюмер рассказала нам целую историю жизни костюмеров Ленфильма: эти костюмы не стираются более сорока лет, все они в ужасном состоянии, однако именно они являются достоверной рухлядью эпох; новый директор Ленфильма Бондарчук не хочет снимать кино, а только сдает помещения под проекты, как и костюмы - просто зарабатывает деньги. Выбрав похожие четыре и два облачения послушниц немного другого стиля, мы удалились. Аренда обошлась в три раза дешевле, чем дешевые пошлые костюмы в прокате на маскарад.
Молоко и биту обещал купить помощник Паша.

Настал вечер, отсчет пошел на часы.
До начала съемки оставалось 10 часов. Заехав домой перекусить и перевести дух, отправил в стирку эти полуживые костюмы. Поужинали и рванули в студию Море. Заранее мы договорились, что в день съемки в студии не будет никого постороннего. Мы снимаем студию с четырьмя залами полностью. Так как Монсон известный и популярный в России боец, к нему могут приставать поклонники, а напряжения и так хватает.
Попросил дать мне ночь перед съемкой на подготовку сцен, потому как понимал, что не успеваю, а мне нужно продумать все детали. Приехали в студию, соорудили скамейку, придумали как кого поставить и как свет использовать. Вечером помощник подвез бейсбольную биту и 30-50 пачек молока. Мы нашли несколько человек-статистов для репетиции съемки: проверить свет, расстановку всех персонажей. Все должно было быть готово к шести утра.

За эту неделю я предостаточно вымотался, да еще и ночью перед съемкой мы продолжали работать: экспериментировали со светом и нашими декорациями – скамейку сколотили своими руками, задрапировав черной бумагой, установили черный фон, пробовали бить кувшины, как это будет делать Монсон. Для этих целей мы купили запасные кувшины – их и били. На репетиции необходиомо было понять как разлетаются эти осколки – в каком направлении и безопасно ли это. Нужно было знать на каком расстоянии нужно сажать моделей, чтобы это не угрожало им и приборам. Ведь все нужно пробовать.
Также мы нашли там доски из которых сколотили стойку под кувшин и скамейку, краску, чтобы все это покрасить в черный цвет. К шести утра вроде бы все подготовили и поехали вместе с мои братом ко мне домой – душ, завтрак, до выезда оставалось около часа, да и его уже не было. Однако мы решили поспать хоть некоторое время, чтобы восстановить силы.

Девушки-менеджеры, которые должны были играть монахинь ожидались к восьми утра. Живьем я их еще ни разу не видел. Визажистов и помощников мы ждали к этому же времени.

В восемь утра позвонил помощник Паша и сказал, что модели будут чуть позже. Я с облегчением выдохнул – никуда не опоздал и хоть час успел подремать. Собрали вещи: постиранные, отутюженные костюмы и технику, и полуживые отправились на съемку.

В студии мы застали моделей и визажистов за работой: «никакого макияжа на лице», - скомандовал я. Мурбо включил приборы, я сделал тесты, начали мерить одеяния – кому что подойдет. Предварительно озаботился вопросом, что монахини должны быть в платкахах-опостольниках. К костюмам они не прилагались, для этого мы купили заранее три белых простыни, из которых мы и соорудили недостающий элемент костюмов. Некоторые костюмы были не по размеру и их ушивали на месте.

Прорепетировали с моделями все сцены несколько раз, доведя их до автоматизма. Помощник Павел отзвонился и сообщил, что Монсон будет позже, так как за день был бой после которого загулял и проспал в гостинице.
Монсон со свитой приехали только через час. С ним были: переводчица, представитель MMA – ассоциации боев без правил, две девушки, Павел, шофер Павла, шофер Монсона, совладелец клеевой компании с сыном – целая делегация.

С момента, когда в дверях появился Монсон началась страшная суета. Сходу я объяснил ему задачу и все включились в работу. Представители ММА регулярно поторапливали, наводя панику. Монсон хромал и ему помогали идти, на груди порванная мышца и шов, скрепленый железными скобами – истерзанный после боя. Мне сказали, что его даже везли на съмки в лежачем положении, потому что у него сточены позвонки и произошло ухудшение со спиной. Он был сонный и очень спокойный – то, что нам было нужно. Он беспрекословно выполнял все мои команды. В этом смысле, работать было легко.

Общались мы через переводчицу. Я поставил задачу разбить битой кувшин с молоком, ему перевели. Он удивился: «Прямо по настоящему бить, вдребезги? » Получив утвердительный ответ, он улыбнулся и присупил. Потом мне рассказывали, что он очень удивлялся – впервые участвовал в съемке, где все было по-настоящему и я играл какую-то роль: «Обычно я просто позирую, а тут целый сюжет! Даже взбодрился сразу. »

Когда мы репетировали эту сцену – кувшин просто разбивался, слетая с постамента, когда это делал Монсон – кувшин как бы взрывался изнутри, а донышко его оставалось стоять на месте.

Спустя час, три сцены были готовы. Фантазировать и отклоняться от плана я не стал – были слишком жесткие временные рамки, рисковать не стоило.
Босс «Клейбери» сказал, что в запасе есть еще 10-15 минут и я могу придумать быстро еще одну сцену – «делай что хочешь, я тебе доверяю». 5 минут на подготовку, 10 на съемку подумал я.
Выбежав на улицу, я попросил, чтобы желтый фургон «Клейбери» перегнали под желтое здание. Скомандовал «монахиням», чтобы они раздевались. Уложил их в фургон так, чтобы из открытых дверей были видны их голые ноги, рядом ставим Монсона с бейсбольной битой и голым торсом, который очень кстати надел черную вязаную шапку, как в американских фильмах.
Я очень быстро сделал несколько кадров. Уцепив новую мысль, упустил детали: только потом, просматривая снимки, понял как нужно было поправить эту сцену, однако времени продумать эти нюансы у меня не было.

Так пролетели эти полотора часа съемки.
Было сделано достаточное количество ошибок. Позже, дома, когда просматривал фотографии, обнаружил грубейшую ошибку по свету – вся световая схема была разыграна в шесть приборов, и один из них не работал. Потому что просто не был включен по причине халатности помощников. Сделал вывод: всегда буду перепроверять и контролировать все самостоятельно. Проверку приборов выполнял помощник, пока я выставлял всех участников сцены. Очень расстроился, пришлось компенсировать этот недостаток обработкой. Понятно, что этот недостаток видел только я. В целом, заказчики остались довольны.

Меня очень торопили с обработкой – я быстро справился и отдал фотографии. Но буквально через три дня после съемки мне звонит один из организаторов с фабрики и полным ужаса голосом начинает кричать, что произошла утечка фотографий и все американские специализированные издания пестрят заголовками в духе «Монсон ушел в монастырь после боя с Емельяненко» и фотография со съемки на телефон. Начали размышлять откуда произошла утечка.

В итоге выяснилось, что впервые фотографии появилась в твиттере Монсона: один из предстваителей ММА сфотографировал и выложил в социальную сеть. На этом все и успокоились, сочли эту историю дополнительным пиаром. Позже узнал, что промокшие трусы Монсона после сьемки кто то забрал себе.