POV Вадима. В кое-то веки я решился сходить на твой концерт.

Потому что я уже больше не могу, я слишком соскучился по тебе, по твоему взгляду, пусть даже иногда безразличному, от которого внутри все сжимается, но я соскучился.
Снова выступаешь в каком-то непонятном клубе. Эх, Глебка, прости меня за мои слова, но ты опускаешься, причем быстро, и с каждым разом все ниже и ниже. Ведь когда-то, мы выступали в Лужниках, Олимпийском, на огромных площадках, а теперь?

***
Накидывая на голову капюшон, дабы никто из Матричных фанатов его не узнал, он прошел в клуб и пошел прямиком к залу, куда уже готовились запускать всех зрителей. Всегда интеллигентный Вадим Рудольфович, растолкал всю молодежь, и услышав в свой адрес много нехороших слов от Матриксоманов, встал прямо у самой сцены посередине. Со всех сторон его окружили одни подростки, лет от пятнадцати до восемнадцати, в основном это были лица женского пола, в рокерских перчатках, с готическим макияжем и футболках с изображением любимой группы. Хотя были и такие люди, которые приходили на концерты еще в футболках Агаты. Чувствовал себя сейчас Вадик не в своей тарелке: взрослый мужик стоит в первом ряду с малолетними фанатками, которые орут, как ненормальные фразы, типа: «Глебушка, я люблю тебя, ты лучший». Вернее, Вадим может сказать такую фразу, но уж точно не в таком месте и не при всех.

Зал стал наполняться, и с каждым новым человеком, он чувствовал, как его сжимают все сильнее и сильнее. Было почти также, как в метро в час пик.
«Неужели все наши фанаты переживали Такое, только ради того, чтобы послушать наши песни? »

Через какое-то время, Вадим, взглянув на часы, понял, что концерт задерживается уже минут на двадцать. Но зная характер его брата, он понимал, что двадцать минут – это еще мало, ведь может быть задержка и на час, если не больше.

Неожиданно в зале погас свет, и прекратилась музыка, что означало, что концерт начинается. На сцену с фонариками в руках вышел солист – Глеб Самойлов. Судя по твердой и уверенной походке, он был вполне трезвый. Как только Глеб начал петь, на спину Вадима навалилась огромная масса – толпы поклонников ринулись вперед, поближе к кумиру.
Во время некоторых песен Глеб садился на сцену на колени и смотрел на своих поклонников. Без внимания, конечно, не остался и самый необычный фанат, пристроившийся среди малолетних девчонок в первом ряду, который не подпевал, не поднимал руки к Глебу, а только смотрел куда-то на сцену из-под своего капюшона. И на припеве солист протянул руку с микрофоном этому самому фанату, позволяя спеть строчки:

Один из вас
Но только не сейчас
Один из вас
Но только-только-только
Не сейчас…

Вадим такого просто не ожидал. Слова он уже выучил, не сложно запомнить пять строчек, которые фанаты орут рядом с тобой до срыва голосовых связок. Он инстинктивно поднял голову и уже через секунду, по недоуменному и растерянному взгляду Глеба, понял, что тот его узнал.
Солист группы поднялся с колен, все еще глядя в карие глаза, которые, почти не моргая смотрели на него. Начался припев, но Глеб его не пел, он просто стоял на месте. К нему подскочил Бекрев и начал что-то говорить. Но Самойлов даже не пытался услышать что-либо из того, что втолковывал ему клавишник и по совместительству басист группы.
Он видел только брата, он понимал, что после их ссоры им будет очень сложно мириться, и первый шаг сделает тот, кто наплюет на свою гордость. Глеб этого не сумел сделать, как он ни пытался. И этот визит брата на концерт тронул его до глубины души. После всех оскорблений, которые он кричал Вадиму в лицо, после распада Агаты, после его поведения на Нашествии, Вадим все равно переборол себя и пришел.
Присутствовало ощущение, что не существует сейчас никого: ни фанатов, ни музыкантов, ни техников. Только Самойловы. Вот так вот глядя друг другу в глаза, и признаваясь про себя, что скучали безумно друг по другу.
Глеб не выдержал, и по его щеке проскользнула короткая и быстрая слеза, смывая все те годы разлуки с братом. Старший брат подбодряющее улыбнулся, на что получил в ответ ту же улыбку.
Одним быстрым движением Глеб стер слезу, надеясь, что этого никто не заметит. Никто, кроме Вадима.

Но как бы им не хотелось сейчас поговорить или уединиться, концерт, как никак, надо доиграть до конца, что Глеб и начал делать. Только теперь он все время смотрел только на брата.

Финальный аккорд и Глеб уходит со сцены, не допев песню до конца. У гримерки уже стоит Вадим, прислонившись спиной к двери.

- Вадик… - улыбнулся Глеб и подошел к брату, обнимая его и утыкаясь лбом в плечо, чувствуя, как родные руки ложатся на его спину, крепко прижимая к себе.
- Я, Глеб, я…

Младший брат ненадолго отрывается от старшего и толкает его в сторону какой-то двери, находящейся не далеко от гримерки. Вадим поддается, полностью доверяя брату.

Через несколько мгновений, Вадим, прижатый руками брата к стене в туалете, внимательно следит за действиями Глеба, который расстегивают ремень на его джинсах. А еще через несколько секунд, старший брат закрывает глаза, и невольно закинув голову назад, бьется головой о стену. Удар отозвался болью во всей голове, но после очень ласкового движения языком Глеба, она ушла вовсе или просто Вадим ее не замечал из-за губ брата, которые умело двигались по возбужденному члену.
И снова все как раньше: зажимки и минеты после концертов, короткие поцелуи, и руки, которые не дают пошевелится, удерживая бьющее в экстазе тело, на месте.
Надолго Вадима не хватило, и прижав голову брата поближе к себе, излился тому в рот. Глеб закашлялся и спустя секунду поднялся на ноги, целуя брата горькими губами, и одновременно помогая застегнуть брюки.

- Вадим, я…

Но старший брат прикрыл Глебу рот рукой, не разрешая ничего говорить.

- Я буду ждать тебя в машине…

Глядя в глаза, Глеб медленно кивнул.
Они вышли из туалета, Вадим пошел в сторону выхода, а Глеб смотрел в удаляющуюся спину брата. Когда тот скрылся, Глеб быстрыми шагами дошел до гримерки, взял свою сумку с вещами, и не говоря ни слова, пошел за Вадимом.

Выйдя на улицу и оглядевшись, он не увидел ни Вадика, ни его черного Ягуара. Единственное, что привлекло его внимание – это группа людей, собравшаяся возле проезжей части и иномарка с помятым передом и включенной «аварийкой»
Внутри Глеба что-то очень сильно екнуло, и он побежал к тому месту. Растолкав всех людей, он увидел, что Вадик лежит на дороге в луже крови, а на его лица застыла легкая счастливая улыбка.
Крик, который издал Глеб, видя уже не живого брата перед собой, казалось, пролетел над всем миром и его услышал каждый человек. Крик боли, отчаяния.
Младший брат не выдержал, и просто разревелся на груди у Вадима, прижимая его тело к себе.

- В-вадик, родной, мой, л-люб-бимый, н-не уходи, пож-жалуйста… - шептал Глеб, чередуя слова и всхлипы.

Он наклонился к самому уху братика и прошептал:

- Ты мне даже не дал сказать, тебе, что я тебя люблю… - младший брат снова разревелся, и его слеза упала на щеку брата, медленно скатившись вниз до подбородка, словно слеза, принадлежавшая самому Вадиму.

Успевайте вовремя говорить «Люблю»