Ума ни приложу, что делать со своим гардеробом и этим ворон вороньим гнездом на голове.

Украшения интересуют исключительно визуально. Ненавижу эпиляцию. Ничерта не смыслю в консилерах, базах под макияж и прочих палочках для превращения жаб в царевен лягушек. То, что для остальных приятная либо неприятная необходимость - драма, трагедия и невозможное для меня. Аэропорт. Скайп. Турникеты. Врачи. Посольства. Вокзалы. Документация. Деньги. Одежда. Счета. Телефон. Государства. Границы. Ресепшн. Виза. Мероприятия. Анализы. Работа. Даже снующие там и сям тётки с всякими пробниками. Перемены, потери, утраты. Перемены, потери, утраты. Перемены, потери, утраты. Потери, утраты, потери, утраты. Потери.

Я неприлично часто хочу, чтобы всё это скорее закончилось. Чтобы закончилось, наконец, это тело, эти суставы, и зубы, и жопа, и голова, закончился неудобный, несовершенный и нелогичный мир, закончились люди, потому что к другим формам жизни у меня нет ни малейших претензий, даже к чёртовым комарам, они-то, во всяком случае, не прикидываются нормальными до очередного припадка. Я радуюсь собственной временности так, как другие радуются домику с белым заборчиком, бобровой хатке, наполненной детским смехом уже или где-то на горизонте.
Я хочу уйти в лес и раствориться в нём в самом возвышенном смысле. Стать какой-нибудь мавкой, а не выжившим из ума полуголым бомжом. Наверняка, это было бы приятней, чем карабкаться по корявым конструкциям уродливого мира, который люди себе нагородили, думая как невъебенно они круты. Со своими жалкими тыкалками и глазами в разные стороны. Они уже друг друга не видят, не говоря о мире, вернее, асфальте вокруг. В то время, как мавки бегают по лугам, играют прятки в тумане, плещутся в тёплой лунной дорожке, плетут венки из калюжниц, качаются на ветках, танцуют, поют и смеются.