(У меня так много рассказов о анорексии, что я смогла бы выпустить целую книжечку о ней.
Крылья.
Мы с Алёной ещё с детстского сада дружили. Она всегда была полненькой и не те что бы из-за этого переживала, но относилась к себе как к человеку второго сорта. Это нехорошее отношение к себе проглядывалось в шутках, поведении в обществе, выборе одежды.
Она не любила пляжи, ведь там нужно переодеться в купальник, не любила торжественные мероприятия и облегающие платья, которые приходилось надевать на очередной праздник и не очень - то любила себя.
Я не сразу поняла что происходит. Люди слепы, когда дело касается невероятно важных вещей. Майка, в которую она раньше с трудом помещалась, со временем стала для неё слишком большой и болталась на Алёне, словно на вешалке. Она мёрзла постоянно. Грела руки своим дыханием даже в отапливаемом помещении. Её бледно-голубые глаза были окружены темными кругами, будто бы соткаными из ночного неба и сладких кошмаров.
Я не замечала ничего до её первого обморока. Тогда Алёне вызвали скорую и привели в чувство уже в больнице. Так сказала моя мама. Я тут же рванула к моей подруге, убедиться что с ней всё в порядке.
Когда я зашла, Алёна читала книгу, сидя на больничной койке. Её взгляд оторвался от книги и скользнул по мне. - Аня! - Хрипловатым, но радостным голосом позвала она.
- Горе луковое, что с тобой стряслось? - Произнесла я ласково, подсаживать рядом с ней.
- У меня растут крылышки! - С явным удовольствием произнесла она, и до того, как я успела что-либо ответить, она развернулась по мне спиной и задрала майку, обнажая свои Лопатки. - Посмотри, это крылья!
Крыльев там не было. Были две симметричные узкие царапины, длинной каждая сантиметров по двадцать.
- Я смогу летать! - Не унималась она.
На самом деле мне стало немного жутко. - Там ничего нет - с трудом выдавила из себя я.
- Жир мешает. Они не могут пробиться сквозь слой жира. Да и к тому же поднять они меня не смогут до тех пор пока я жирная. Только ты о крыльях никому, хорошо? Поклянись.
Я и правда сохранила слова Алёны в тайне, хотя по-хорошему надо было доложить всё её лечащему врачу. Но когда я уже собиралась подойти к нему моя память воскресила её образ - хрупкая, беззащитная, с крыльями. Которых нет. Я не смогла нарушить своего слова.
Алёна пролежала в больнице до конца дня после чего её забрали родители. Мы через неделю пересеклись. Когда я уже начала сильно беспокоиться о её состоянии. Вопреки моим страхам, она сама позвала меня к себе.
- Ты только посмотрит на это! - Она радостно продемонстрировала мне свою исхудавшую спину, как только я развелась и вошла в её комнату. Сквозь кожу Алёны отчетливо проглядывается позвоночник, а царапины сильно увеличились.
- Я смогу летать и летать и летать!
Когда в жизни случается нечто страшное, то любая мелочь может спровоцировать серьёзную истерику, играя на струнах хрупкой, истерзанной психики. Вот и я сейчас - чёрное платье совершенно и безоговорочно отказывалось застёгиваться на мне, а я размазывала по лицу слёзы и остатки макияжа.
Не страшно, мои глаза прикрыты траурный вуалью из изящного кружева, которое в состоянии скрыть мой ужасный внешний вид. Да и к тому же раз я рыдаю сейчас, то на самих похоронах я бы в любом случае разрыдалась. Какая уж разница?
Я прислонилась лбом к окну и посмотрела в серое, хмурое небо, которое как будто бы предупреждало о новой беде. Нечто на фоне грозовых облаков внезапно вспыхнуло яркое. Алёна на своих крыльях. Её движения были плавными и грациозными, её шёлковая кожа укрывала собой тонкие кости. Она легко скользила по воздуху, играла с ветрами, нежилась в тяжелых тучах.
Мне показалось? Да, скорее всего так и есть. Но после моего видения слёзы перестали соскальзывать с моих глаз, платье необъяснимым образом застегнулось, правда кожа спины неприятно ныла, исчёрканная двумя полосами по Лопаткам. Я тоже смогу летать?
Подробнее читайте новости о темном макияже глаз http://makiyazhglaz.com/vidy-makiyazha-glaz/temnyy-makiyazh-glaz