"Я обернулся посмотреть" =). Я классная и сильная духом.

сть множество ситуаций, в которых я веду себя так, что сама себя благодарю. И думаю, откуда во мне взялось столько выдержки и адекватности. При этом я тиранично не готова прощать себе маленькие шалости. Как будто в молочной шоколадке затесался кусочек орешка, хотя на упаковке и было написано, что присутствие незначительного количества орехов возможно, я начинаю докапываться, что это именно в моей шоколадке делает этот орешек!

Часто происходит так, что проблема, которая мучает, которая подвергается анализу, побеждается верно заданным вопросом к ней.
Речь идет о сущем пустяке. Сидела я недавно в машине и листала книгу о Лионе. Книга представляет собой не набор фоток откровенно туристических мест. Это около 70 рисунков, среди которых, конечно, найдется и башня Фувьер, мелькающая где-то вдалеке. Возвращаясь к Тобиасу Саммету, который пел о том, что готов обнюхать каждый дюйм Англии, эта книга намекает мне на то, что Тоби, может и готов, флаг ему в руки, а я на этом поприще уже неплохо постаралась в Лионе. В книге есть рисунки перекрестков, которые я проезжала на автобусе, проходила пешком, пробегала даже. Есть одно здание, у которого я постоянно сворачивала голову, поражаясь разнообразию отражений. В Барселоне меня поражала высотка, в которой отражается море и небо, для меня это символ единения прогресса, яркого элемента, созданного руками человека, и природы. Вода и воздух в стеклах небоскреба. А в том лионском здании отражались и деревья, танцующие под музыку техно своими ветками, и множество других зданий, и небо. И все это в каком-то совершенном круговороте. Это не только микс прогресса и природы, это, совершенно точно, следующая ступень их отношений. Я сейчас поворачиваю голову влево, как будто надеясь, что я как оператор, возьму лучшие ракурсы у этого здания.
В общем, ребята, я заплакала. Конечно, мне захотелось отлить кому-то своих слез, я сделала несколько фоток страниц книги и отправила подруге, естественно, с комментариями. А потом написала: «Я сейчас вспоминала, как мы с Ари смотрели на лебедей и ржали, как их сносит течение. Так ржали, что лебеди проснулись». Следующее сообщение: «И я правда не знаю, что мне делать с этим воспоминанием». И вот этот «вопрос» о том, что делать с этим воспоминанием или каким-то другим застрял. Во мне. Каждый последующий день по поводу, а скорее, без, я спрашивала себя, а что мне делать с таким вот воспоминанием. Пару лет назад ответ был бы прост. Страдать! Дальше я написала «Человека нет. И воспоминание как мертвичинка! » Сейчас у меня в голове крутится детский стишок «придет серенький волчок и укусит за бочек». Откуда я это помню и зачем?
У меня есть какие-то дневниковые и не очень дневниковые старые записи. Я их храню и не задаюсь вопросом, зачем. Я знаю, что это не хлам, иногда эти записи приносят мне открытия. Здесь очевидная практическая польза.
Но какая практическая польза от воспоминания про лебедей? Ок. Можно задать себе вопрос. Например. А что всё должно быть практичным? Но я не хочу возвращаться в тот возраст, когда ранить мог тот факт, что у человека, с которым вы расстались, такой же знак зодиака, как у тебя, как теперь вообще возможно читать гороскоп? И одно дело вспоминать фактуру мраморного стола в Эрмитаже, получая от этого здравое творческое удовольствие, а другое дело – лебедей, к которым примешиваются чувства и отношения более мимолетного характера, чем искусство. Ладно, задаем другой вопрос. Ну вот вспоминаю я лебедей, как будто я могу что-то с этим сделать? Если не могу, так зачем об этом думать? Так в том-то и дело, что опять-таки я не нахожусь в том возрасте, в том опыте, в том развитии, когда воспоминание такого характера заставит меня плыть по какой-то сахарно-розово-сопливой реке любви, погружаясь в прошлое, намекая на то, что это единственный выход, чтобы глотнуть счастья. Нет, нет, нет и еще раз нет!
В детстве я читала журнал Маруся и слушала BSB. В редакцию журнала поступило письмо от девочки, которая страшно любила Ника Картера – сладкого блондинчика из вышеназванной группы. Я вот сейчас думаю, так и в чем проблема ж тут. А писала она именно в рубрику, куда можно было писать, я страшная, что делать; почему, когда я похудела, за мной стало ухаживать меньше парней и т. д. Т. е., видимо, что-то в любви к Нику Картеру ее настораживало, и она решила обратиться к эксперту. На что тот ей ответил. Детка, ты не думай, что я буду столь банален, что буду запрещать тебе его любить. Да ты ж наоборот – обвесь все стены его постерами, слушай его постоянно, думай о нем постоянно, читай о нем постоянно, со своими друзьями говори только лишь о нем. Чтоб до тошноты! Чтоб подойти в одну секунду к этому постеру и понять – фу!
Хм. К чему я вообще написала тут про Ника Картера?
Всё это навлекло меня на одну мысль. Если бы меня спросили, что я в себе люблю особенно, и у меня было бы время действительно подумать об этом, а не ляпнуть с ходу: «Чувство юмора в любых ситуациях! Легкость, когда все загрузились! » - или какую-то иную достаточно поверхностную правду, я бы ответила, что люблю свою память.
Она самостоятельна и своевольна. Пожалуй, этих вещей мне о ней знать достаточно. Я люблю свою память целиком и полностью. Не только за умение запомнить таблицу умножения или стихотворение Пушкина. Но и за те детали, которые для нее также существенны, как и для внимания, которое в прошлом уловило эти детали. Моя память бережна. Ведь чтобы стоило это внимание, которое на чем-то остановилось и… Без памяти я бы и не знала о свойствах своего внимания.
В общем, я буду считать, что лебеди мне вспомнились для того, чтобы я вспомнила о своей памяти. Которая чуть объективней субъективности (чуть круглее круглого, как говорит в нас сомелье. Которая разнообразна. Которая знает, что это смешно, когда лебеди спят, когда их сносит течение и когда кто-то над этим ржет и лебеди просыпаются. Моя память – как беспристрастный объективный журналист. Моя память – не телевидение, где все сюжеты как один. И когда ты точно знаешь, как тебе подадут следующую информацию. И да, я только так и хочу. Чтобы меня и физически, и эмоционально окружали разнообразные вещи. Свитер с оленями, брошенный рядом с бумажными платочками на плетеную мебель. Металлические заклепки на кошельке и нарисованная на батике рыба, выражением губ демонстрирующая отрешенность, капризность и грусть. Мысли о погоде на Камчатке, о кулинарии как искусстве, о любви в целом как явлении и о любви, имеющей отношение ко мне, французская фраза, дословно переводящаяся как «вы поете как кастрюля», очки, которые потеют в бассейне, душ в бассейне на улице Антуана Какого-то, из которого льется только лишь холодная вода, свобода, равенство, братство. И вкус шоколада, который память таинственным образом в некоторой степени тоже может удержать.
Я всегда считала, что город в своей важности – не то, что на картинках путеводителя.
Москва для меня всегда разная. Последний раз она для меня была мойщиками окон высотных зданий. Которые, со своими страховками, ничем не отличались, от скалолазов. И в этих позах было что-то такое, что заставляло понять, что им страшно весело. Путеводитель говорит тебе, что фасад другого здания значим и чуден, а ты завис и смотришь, как эти ребята моют окна. Это католическая церковь, которая случайно оказалась на пути, в которой люди после пения жали друг другу руки. И было радостно. Это танго, которое мы с Ди танцевали по дороге в Планетарий.
И если Лион был для меня переплетен в том числе и с чувствами, то я это признаю. И расскажу по тем картинкам о том, что же мне больше всего запомнилось.
Предлагаю сомнительное в своей увлекательности путешествие по «моему» Лиону. Конечно же прошу символичное прощение за качество фотографий.
- Тони Гарньер запомнился мне прежде всего тем, что я его так и не посетила. В Лионе проходил салон вин Независимых или Независимых вин, или Независимых производителей. В общем, мероприятие, вбирающее в себя вино и независимость. Я взяла пригласительный билет, села в метро. И передумала. Вместо запланированного похода за ответом на вопрос «как не потеряться в многообразии вин», я получила незапланированную прогулку по незнакомым местам, переходящим в знакомые. Такие прогулки как всегда очень личные, просто идешь, не фотографируешь, не оставляешь потомкам никакой памяти о тех шагах, один ты уверен в значимости, надобности и удовольствии этого процесса
- Дух захватывает от рисунка. Легко назвать. Это просто некое высотное здание с неким названием на некой улице. А как я стояла на той трамвайной остановке после приезда с Анси? А как стояла там как-то в дождь? Сколько раз я вообще переходила те трамвайные пути торопясь, неспешно, с сумкой через плечо, с рюкзаком, макияжем и его отсутствием? А когда я сменила маршрут ходьбы до школы и до центра, я стала возвращаться по этой улице. Самое время сказать «ой, ну всё». Не могу, и правда не могу выразить всё. Хотя, дело скорее в том, что было много всего и это не плохо. Это хорошо. Да каждому (заслужившему) можно пожелать, чтобы место вызывало не какое-то единственно яркое воспоминание, а гамма-то ничем не хуже.
- Это тот рисунок, о котором я вначале говорила, и добавить уже больше нечего. Наверно, кроме того, что к всевозможному единению сущностей, проезжая этот перекресток, отлично ложится музыка. От реально звучащей в наушниках, до сколь угодно воображаемой. Или же тишина начинает звучать. Не могу представить, как возможно немузыкально обогнуть это здание.
- Это первая набережная, с которой я познакомилась в Лионе. Чуть выше углублений для катающихся – ступеньки. На тех ступеньках я впервые встретила сумерки на берегу Роны. Те ребята, которые катаются там – они такие молодые! Они настолько молоды в своей сути, они так курят, так обнимают своих девчонок, так наблюдают за трюками друг друга, что ты сам невольно задаешься вопросом, был ли ты когда-то настолько же молод? Я смотрела и мне казалось, что – нет. Никогда на набережной реки большого города после школы, колледжа или университета я не седлала трюкачный велик и в перерывах не лопала сэндвич. Никогда я не встречала вечер так.
И это лишь впечатления. Классная молодая аура у этой набережной. Хотя бы даже заставляет задуматься о том, а что же такое молодость.
- Опера.
Неисчислимое количество рандеву было назначено здесь. Мной. И мне. Некоторые заканчивались прослушиванием электронной музыки в клубе, некоторые пробежкой вдоль набережной, некоторые возвращением в два часа ночи домой под философские разговоры.
Конечно, то рандеву, которое мне запомнилось сильнее всего – мое первое свидание в Ари. Поскольку в расчете времени, которое я проведу в метро, я всегда пересчитываю как московское, я приехала раньше минут на 20. Было 20: 40 и я рассматривала потолок в Опере. Он красивый и чудный. Да, я была в дворцах Петербурга и его предместий, где можно даже выбрать себе какой-то любимый потолок капризно. Но потолок, который ты наблюдаешь в темноте с улицы – какое-то совсем другое дело. Я изучила фонтан напротив. Его ступеньки. Думала ради прикола посчитать количество окон в соседнем здании. Смотрела на друзей, которые встречались. И на парочек. На уличных музыкантов и просто тусовщиков. 21: 00 телефон в режиме без звука получает смс «я у банка Чайна, ищу место парковки своего велика», но прочитала я потом. 21: 03 – уже не смс. Привет, я стоял в той стороне, а ты тут! Ca va? Ca va!
- Когда рандеву назначались у Оперы, я не всегда добиралась на метро, были очаровательные способы пробраться к Опере по узким улочкам. Да меня как будто сейчас тянет в этот переулочек. Пара поворотов и я в водовороте =)
- Есть значимый для Франции праздник. И для Лиона особенно. Речь идет о празднике Божоле нуво. Это молодое вино. С виноградника прямо в бутылку. Для Лиона важно из-за географической близости зоны выращивания вина. Несмотря на то, что все прекрасно понимают жирненькую нотку коммерции в таком празднике, который заключается в повсеместной дегустации, музыке и кайфе, именно божоле Нуво никто не пьет. Отметить мы всегда рады, а пить будем что повкуснее. В общем, меня обуяла абсолютная радость, когда мы договорились пойти отмечать. Я. Отмечаю некий праздник во Франции, праздник вина. С французом. Ми-ми-ми. Я вот сейчас думаю, да, тогда это была как сказка. Но действительно ведь ничто не жирно =) впущу-ка я в сознание больше допущений, и это будет не предел. Почему же я должна воспринимать это как какой-то потолок и высшую меру? ; )
Снова лионское метро меня ничему не научило, снова я ориентировалась на московское и приехала на полчаса раньше. Напротив собора был небольшой памятник, и возле него было удобно сидеть, как с точки зрения обзора, так и с точки зрения физического удобства. Мой чехол от ноута сослужил отличную службу как подстилка под попу. И мне было невероятно комфортно разглядывать собор. Вот не приедь я раньше, разве бы я нашла полчаса в своей жизни в полной расслабленности остановиться на соборе и просто смотреть, смотреть, смотреть. И смотреть вокруг. В который раз я заявлю, что и сейчас чувствую ту местность. Там, где на рисунке скопление людей, в тот день играл оркестр, и людей было еще больше. Велосипедная парковка была забита до отказа. А возле собора стояли люди в ожидании рандеву. А я чувствовала себя королевой со своим уютным подпопным приспособлением. Потом приехал он и т. к. велик было некуда припарковать, мы договорились, что я пойду по той брусчатке всегда прямо, а он найдет другой паркинг и пойдет ко мне навстречу. Узкая улочка в праздник. Я иду, и мой взор рассеивается, мне интересно все вокруг. Но при этом, конечно же мои глаза на функции поиска его. И совершенно невероятное ощущение, когда ты действительно бредешь по улице, встретить, пусть и спланировано, кого-то того. Улыбнуться. Вау, привет, жизнь =) Ты – именно тот, которого я без ожидания ожидала встретить здесь и сейчас.
Да, как всегда. Собор, а я рассказываю про чехол от ноута…
Если говорить о празднике, на меня накатила волна грусти. Мне всегда кажется, что волна грусти накатывает на меня именно в те моменты, когда все вокруг подчеркнуто говорит о веселье. Я пила красное вино, поглядывала в окно второго этажа бара, взгляд был практически театрально печален.
Но такие моменты абсолютно компенсируемы. Ночь, Франция, мост, пара. И вместо того, чтобы законцентрировать романтику, вы начинаете рассматривать паутину на перилах. И искать паука. И черт, это правда смешно целоваться, говоря друг другу «атасьен, спайдер! »
Я хотела еще написать про фуникулер. И про мосты подробнее. И про парк. И про букинистов.
Но этот год очень сильно завязан на время. Я часто думала о том, что делаю что-то сейчас, потому что потом мне однозначно придет мысль, что это можно было сделать еще раньше. Больше всего я училась чувствовать время. И сейчас я склонна остановиться.
Фуникулер крут. Лион можно любить за сам факт наличия в нем фуникулера. Это достаточно медленный транспорт с достаточно большим интервалом поездок. Водитель (водитель фуникулера) даже выходит из кабины. И уж не знаю. Чай идет пить или что другое.
Мосты. Парк. Букинисты. Многие вещи хочется познать основательно, хочется выделить время на то, чтобы что-то рассмотреть подробнее. А в итоге есть куча отрывков. Когда ты пробегал и выворачивал шею. И это вовсе неплохо. Также и с текстом. Хочется выдать что-то основательное, хотя бы даже сообразно шеевывернутости. Но пусть будет просто. Мосты, парк, букинисты.
Я в учебных заведениях умела вовремя сдать двойной листочек. Не клянчить последние минуты или секунды. Хотя, они, может, и решают что-то.
И сейчас я хочу сдать двойной листочек. На проверку. Для комитета новых годов.
Что успела – то написала.
А на новом двойном листочке будет уже другая история. В Новый год без хвостов. Кто ушел, закрыл за собой дверь. И у меня есть время до полуночи кокетливо огладываться назад. И этот жест потеряет актуальность, как только формально стрелка часов сделает соответствующий выпад на циферблате.
=) и я хочу сказать, что нужно быть человеком, абсолютно не доверяющим жизни, если цепляться за какие-то события. Это как уверенность в том, что жизнь не способна на большее. Как уверенность в жадности жизни и отсутствии у нее фантазии. А жизнь щедра и изобретательна.