Художественное произведение. Автор: Роберт Кейос. 2007 г.

Любое использование материалов без разрешения и указания имени автора - запрещено.

(18 +!

Элис умирает

На неширокой центральной вечерней улочке небольшого городка раздавался спокойный гул мотора. Молодая женщина не спеша ехала домой. В свои двадцать четыре года она была настоящей красавицей – длинные ноги, прекрасная фигура, очень привлекательное лицо с огромными почти черными глазами и полными губками, яркими, как налитые соком вишни, готовые сорваться с ветки под собственной тяжестью. Но несмотря на молодость, красоту и обеспеченную жизнь Элис (а именно так звали печальную красавицу) не чувствовала себя счастливой. Психологи, к которым она одно время ходила, хором говорили, что дело в ней самой, но Элис упорно отрицала это. “Что за чушь! – Думала она. - В мире нет ничего, с чем я не могла бы справиться. Следовательно, причина не может быть во мне. Уж я-то сразу бы узнала. ”
Она подкатила к тонущему в зарослях плюща двухэтажному дому и плавно повела машину в гараж. Её не радовал ни закат, особенно красивый в этот вечер, ни кусты роз, благоухавших особенно сильно в это время года, ни кружившие над ними бабочки, да и вообще ничто. Погруженная в печально-самосозерцательную тоску она привычным жестом нажала кнопку пульта. Дверца гаража медленно поднялась вверх, впуская Элис в свое прохладное чрево из бесконечной теплоты, красок и пения птиц этого дивного июльского вечера. Элис заглушила мотор, закрыла дверь в гараж и зашла в дом.
Внутри царил полумрак. Она закрыла шторы ещё утром, ей мешал свет, и они были закрыты до сих пор. Роджер еще не приходил.
“Ну и пусть совсем не приходит. ” – Она ни капельки не расстроилась. – “Кто он такой? Червяк жалкий. ”
Её муж Роджер работал в банке и был там на хорошем счету. Его недавно повысили, и он хотел немного расширить дом. Несколько дней назад они поссорились из-за этого. Роджер хотел сделать просторную детскую. Он очень хотел иметь детей, но Элис была категорически против.
– Мог бы отвезти меня к морю, например. – Надув губки капризно сказала она. С этого начался неприятный разговор, переросший в семейную ссору.

– Ты не любишь меня, и никогда не любил! – Кричала Элис. – Ты сам как маленький ребенок! Ты мне до смерти надоел! Катись вон отсюда!
Роджер любил жену. Но всё-таки, ни слова не сказав, взял куртку, обулся и направился к двери. На пороге он обернулся и глядя ей в лицо сказал:
– Не забывай, это мой дом.
“Как же, его. ” – Думала Элис по пути к спальне. – “Тряпки вроде него не бывают домовладельцами. ”
Она вошла в комнату и скинула с плеч строгий пиджак. На стене висел её портрет внушительных размеров, и она в который раз засмотрелась. В красном открытом платье, развевающемся на ветру, на фоне скалистых гор, в своей лучшей (и, пожалуй, единственной) форме и со сногсшибательным макияжем она и вправду была чудо как хороша. Элис повернулась к большому зеркалу и пристально осмотрела себя – грудь, бедра, талия, попка – всё в идеальном порядке. Этот урод Роджер ещё смеет не ценить её? Нонсенс.
Элис пошла в ванную и быстро приняла теплый душ. Она всегда так снимала напряжение после рабочего дня. Сначала душ, вечером долгая ванна. Но сегодня ей это не помогло. Её неприязнь к окружающему миру в этот раз достигла апофеоза. Мысли начали роиться в голове, как растревоженный улей диких пчел. Она вернулась в спальню, каждый шаг давался ей со всё большим трудом. Неожиданная усталость наливала свинцом руки, ноги и голову. Шатаясь, Элис дошла до кровати и без чувств рухнула на нежные шелковые простыни.
Когда Элис пришла в себя, в комнате было всё ещё сумрачно. Очевидно, ночь ещё не наступила. Элис попробовала шевельнуться, но вдруг обнаружила, что уже не лежит на кровати. Её запястья и щиколотки были крепко привязаны к шершавому столбу, стоящему вертикально в углу её спальни. Задохнувшаяся от удивления Элис могла только хлопать глазами. Ничего не понятно!
Дверь отворилась и в комнату медленно вошла обнаженная девушка. За ней ещё одна. И ещё. Они начали танцевать какой-то медленный завораживающий танец, раскачиваясь как ветви плакучей ивы на ветру. Танец становился всё более страстным и откровенным. Девушки начали ласкать и покрывать поцелуями друг друга, не обращая на изумленную хозяйку никакого внимания. Не веря своим глазам, Элис смотрела, как в самый разгар танца в комнату вошел Роджер. Девушки немедленно переключили внимание на него. Они ласкали его с трех сторон, он отвечал им тем же. Девушки начали снимать с него одежду. Ступор наконец прошел, уступив место гневу.
– Роджер! Мерзавец, ты что делаешь! – Элис разразилась криком. – Немедленно прекрати и развяжи меня!
Казалось, муж не услышал ни единого звука. Уже полностью обнаженный, он повел трех красавиц на большую (их с Элис) кровать. Всё время, пока продолжалась оргия, Элис изрыгала поток таких ругательств, от которой покраснели бы даже бывалые моряки в кабаке, но на неё никто не обращал внимания. Наконец, девушки поднялись с кровати и медленно приблизились к Элис. В руках у одной из них откуда ни возьмись появился металлический расширитель, который тут же оказался у Элис во рту, другая девушка защелкнула у неё на языке зажим и потащила его наружу. В руке третьей блеснули ножницы. Глаза Элис округлились от боли и ужаса, она ничего не могла сделать и лишь кричала, кричала всё время, пока девушка неторопливыми движениями орудовала ножницами, впиваясь в нежную мякоть языка. Кровь и слезы струились ручьями, падая на пол и грудь Элис. Девушки отступили, и вдруг разразились смехом. Они смеялись ей в лицо, а она плакала и только открывала рот, чтобы выпустить наружу очередную порцию скопившейся там крови. Девушки развернулись и ушли. Ушел и Роджер, ни слова не сказав и не обернувшись.
Взгляд Элис метался по комнате, в бессмысленном порыве выхватывая предметы своей жизни, будто бы они могли ей помочь. В голове был только страх. Страх того, что с ней случилось, страх от того, что она не понимала, почему Роджер так с ней поступил, страх того, что будет дальше. Наконец, она немного успокоилась. Во рту нестерпимо болело, но мысли более-менее пришли в порядок. В цивилизованном обществе такого просто не может быть, и уж тем более, это не может остаться безнаказанным. Её обязательно найдут, медицина на уровне и они точно что-нибудь придумают…
Дверь открылась. На пороге стоял Роджер. Он подошел к ней, держа руки за спиной – так прячут сласти от детей, когда хотят сделать сюрприз. Элис начала мычать что-то нечленораздельное, но Роджер знаком остановил её.
– Я знаю, тебе всегда нравилось самоудовлетворение. Я принес тебе подарок.
Он вынул из-за спины секатор, каким обрезают не очень толстые сучья на кустах и деревьях, и поднял руку вверх.
– Такие хрупкие пальчики, и как много наслаждения… – Произнес Роджер и аккуратно отрезал Элис мизинец. Та взвыла от боли.
– Ну вот, одним любовником меньше. – Роджер нагнулся, поднял с пола палец и поднес к лицу Элис. – Ещё девять пунктов.
Он резал и резал. Сначала Элис вопила изо всех сил, но в конце концов голос оставил её и она только хрипло постанывала. Все десять пальцев рук лежали на ковре, кровь омывала предплечья, плечи, голову, заливалась в глаза. Роджер рукавом рубашки вытер их и продолжил:
– Как же теперь несравненная миссис будет удовлетворять свою похоть? Погоди-ка, у меня кое-что есть.
Привычным движением фокусника он вынул из-за спины вторую руку. В ней он держал фалоимитатор, обмотанный колючей проволокой, утыканный гвоздями и лезвиями.
– Как думаешь, эта штука будет достаточно хороша для тебя?
С трудом преодолевая сопротивление рвущейся плоти, Роджер ввел в неё жуткий предмет. Вперед, назад, снова вперед. Страшный инструмент рвал плоть Элис на части, она кричала, надрывая голосовые связки. Боль наполнила её всю и уже готова была электричеством вырваться наружу и сжечь все вокруг, но тут Элис потеряла сознание.
Она вновь пришла в себя от боли и странного звука. Роджера не было видно. Она с трудом заставила себя посмотреть вниз, откуда раздавались непонятные шорохи. Там были крысы. Полчища крыс, некоторые из которых были размером с молодую кошку, столпились у её ног. Они покрывали мягким ковром её ступни, пищали и лезли всё выше, отталкивая друг друга. Они ели кровь Элис. Страшный фалоимитатор всё ещё находился у неё внутри, являясь своеобразной пробкой, не дающей всему потоку крови вырваться наружу. Она чувствовала каждый гвоздик, каждый шип колючей проволоки, режущие её изнутри при любом вдохе. Кровь струилась по ногам, привлекая десятки мохнатых хищников. От осознания того, что уже случилось, и от предчувствия того, что еще может случиться, Элис стошнило. Её рвало на себя и тучу мелких гадких зверьков, стаей толпившихся у её ног. Горячая масса отвратительно пахла, но крысы набрасывались и на неё. В это время дверь открылась и снова вошел Роджер.
– О, да у вас тут пирушка! – Весело воскликнул он, так, будто и вправду случайно зашел на вечеринку. Он приблизился к Элис со скальпелем в руке.
– Красавицы должны следить за собой. Смотри, не растолстей.
С этими словами он одним быстрым точным движением горизонтально вскрыл живот Элис чуть ниже пупа. Разрез раскрылся, как рот идиота, и комнату начало заполнять зловоние. Каждый вдох Элис выталкивал наружу кишечник. Сперва лишь чуть-чуть, затем всё больше, и наконец под собственной тяжестью он весь рухнул на пол, придавив парочку взвизгнувших крыс. Остальные крысы радостно ринулись вперед, погребая кишечник Элис под массой коготков, зубов и скользких от крови мохнатых тел. Крысы жрали и им было мало. Несколько из них уже пытались друг по другу добраться до самого разреза, но соскальзывали вниз. Элис перестала стонать. Всё это было каким-то непостижимым кошмаром.
Внезапно комнату наполнил запах бензина, выведший Элис из полуобморочного состояния. Она с трудом открыла глаза. Её муж ходил по комнате с канистрой в руках, давя крыс и обливая спальню. Элис попыталась что-то промычать ему, но он был глух. Последним точным движением он с ног до головы окатил Элис и пошел из комнаты. На пороге он чиркнул спичкой.
– Жаркой ночки, принцесса. – Сказал он и бросил спичку в портрет Элис. Тот мгновенно вспыхнул под звук захлопнувшейся двери. Огонь быстро распространялся, наполняя комнату жаром, дымом и вонью. Элис всегда испытывала панический страх перед огнем, очевидно, крысы тоже. Они заметались по комнате, многие с диким визгом уже корчились в огненном море. Огонь в мгновение ока заполнил комнату. Температура стала просто невыносимой. Наконец, он достиг тела Элис, распятой на столбе. Она вспыхнула, как свечка на адском балу. Огонь лизал её тело как самый верный и страстный любовник. Девушка хрипела обожженным горлом и металась, как дикая птица в силке. Обессилев совсем, не в состоянии дольше переносить невозможную боль, она в очередной раз потеряла сознание.
Смерть. Какой манящей и желанной была она для Элис… Миг, когда всё закончится, когда не будет больше жизни, где может случиться такое. С кем угодно могло, но почему случилось с ней? И почему она не умирает.
Превозмогая боль, Элис подняла обожженные веки. Она всё ещё каким-то чудом могла видеть. Комната была уничтожена – сплошные обгоревшие руины. Но зеркало… Её большое зеркало огонь не тронул. Оно теперь стояло прямо напротив Элис и она могла видеть, во что превратилась за каких-то несколько часов. Руки представляли собой оборванные культи, щиколотки и икры обглоданы до костей, волосы сгорели, обнажая изуродованный огнем череп. На ней больше не было кожи и кровь свободно сочилась изо всего тела. Довершал картину ухмыляющийся “рот” со свисавшим из него обрывком обгоревшей кишки, как бы дразня её. С такими ранами нельзя жить. Но всё же она была жива.
Снова (хоть бы уже в последний раз – мысленно взмолилась Элис) открылась обожженная дверь, за которой простиралась тьма. Роджер в белом сверкающем костюме и с черным вороном на плече шагнул в комнату. Взмах руки – и большая птица сорвалась с его плеча и за один взмах крыльев очутилась на голове Элис, вцепившись когтями в жженую плоть. Та уже не сопротивлялась. Адская боль не давала ей даже мотнуть головой, чтобы прогнать птицу. Ворон нагнул голову и боком заглянул в глаз Элис. Она застонала от увиденного, но это продолжалось лишь секунду. Ворон точным сильным движением головы вонзил клюв в глаз Элис. Клюнул ещё, ещё, во второй глаз…
И вдруг всё прекратилось. Птица оставила её в покое и, прошуршав крыльями, улетела. Элис осталась в темноте, наедине с жуткой болью и рвущим душу знанием. В последний раз темноту прорезал голос Роджера, показавшейся ей очень незнакомым:
– Твой выбор – время навсегда.
Стало тихо. Так тихо просто не может быть. Будто она обрела наконец бесчувствие мертвых. Но через миг она вновь начала чувствовать. Что-то липкое и горячее облегло её тело со всех сторон. Ощущение было таким, будто её, уже без кожи, заливали горячей густой кислотой. Боли, сильнее этой, Элис просто не могла вынести. Кислота стала плотнее, сжимая тело Элис тисками и не давая дышать. Она погрузилась в неё полностью. Это смерть – подумала она.
– Ещё! Ещё! Молодец! Ты справилась! – Мощный толчок выкинул Элис в холод и свет. Она вновь могла видеть. И она видела, что из её живота по-прежнему торчит кишечник. Вокруг неё всё было белым-белым, и гигантские руки бережно сжимали её, поддерживая голову. Кто-то шлепнул её по попке. “Хватит! Ну сколько можно! ” Элис заплакала и зашлась криком, тонким и непривычным, будто не своим. Она снова может плакать и кричать!
– Поздравляем, у Вас девочка. – Раздалось над ней.
Элис вдруг поняла всё и зарыдала ещё сильнее. Так же, как рыдал сейчас Роджер, сидящий в спальне с букетом цветов на коленях, отраженный в глазу ворона.

Подписка. _.