Парк. В общем и в целом, я незаметно для себя.

стал привязываться к Корсакову. Почему?
Да просто у меня с детства не было друзей,

Копейкина не в счет. Странно, конечно,
иметь друга-препода, но в том есть и свои
выгоды. Хотя, естественно, дело даже не в
зачете или халявной оценке, а в
человеческом понимании, которое
проскальзывает в его общении со мной.
После вечера в кафе прошло больше
месяца. Этот месяц не был особенно
примечательным в плане событий, он
характеризовался лишь тем, что я ближе
узнавал Романа - мы сходили на футбол, в
клуб и картинг. Я обнаружил в нем
родственную душу - удивительно, неправда
ли? Копейкина тоже поменялась с тех пор,
как в нашем бравом лошковском кружке
появился он. Розовая футболка с Ханной
Монтанной сменилась на кремовую блузку,
за место классических джинс - юбка-
парашют. Брекеты(ненавистные мне)
канули в небытие, поэтому крокодилий
оскал превратился в дружелюбную улыбку.
А про фигуру стоит вообще промолчать
(з. ы. откуда, епта, у нее талия появилась,
сиськи и ноги от ушей. Короче, я
ошибался в них обоих.
Сегодня, 15 апреля сего года, Максиму свет
Александровичу исполняется двадцать
один год. Патихарда с Блэк Джеком и
шлюхами, правда, не будет, но скромный
вечер с друзьями вроде как намечается.
- Ань, здорово, в парк го в шесть? - я
делал билетами в парк аттракционов
волны и прижимал к уху трубку.
- Макс, прости меня, - послышался унылый
голос. - Меня же на олимпиаду в другой
город вечером отправляют. Но подарок в
следующую пятницу я привезу, честное
слово!
- Бля, Копейкина, ты как всегда: то понос,
то эпилепсия! Иной раз шваброй не
выгонишь, а теперь и дробовиком не
загонишь. Кидалово, - фыркнул я и
отключился.
Ну, зашибись день рождения отметил. С
одним Ромой идти, что ли?
- Да? - размеренный голос оповестил меня,
что я таки набрался смелости позвонить.
- Короче, сегодня у меня день-пельмень,
типа на год старше стал. Поэтому
приглашаю в парк аттракционов в шесть.
Согласен?
- Я не против, - по голосу стало заметно,
что он улыбнулся. - Хочешь, я могу за
тобой заехать?
- Лады.
На этом содержательный мужской разговор
окончился. Я начал приготовления, так как
через четыре часа мне предстояло сесть в
"Лексус" премиум-класса. Слава Богу,
конечно, что я не девушка: волосы,
маникюр, педикюр, макияж, пуш-ап и
прочее, а то возиться пришлось бы дольше.
А так - рубашка, футболка, джинсы, куртка
и кроссы. Ну ладно, так и быть, своих
барашков на голове тоже причешу.
Стоит также рассказать про подарок,
который мне подарили родители, а он
офигенен, это точно. Угадайте, кто летом
летит в Нью-Йорк на две недели? Когда
отец вручил мне билеты и путевку, я
вначале не поверил надписи, а потом,
осознав все это, скакал козликом по
гостиной и расцеловывал маму. Америка -
уже не мечта, а реальность.
Итак, шесть часов. Я при параде вышел из
подъезда, и одновременно засигналил
клаксон черного внедорожника. Надраен
он был до блеска, литые диски
поблескивали от солнца, окна, все кроме
передних, были затонированы, что можно
было смотреться, как в зеркало.
- Макс, не тормози, - Рома опустил окно и
махнул рукой, в знак того, чтобы я
садился.
Внутри тачка оказалась такой же
безупречной, как и снаружи: кожаный
салон, бортовой компьютер, удобные
кресла, ненапрягающая подсветка и какая-
то детская деталь - кубик Рубика на
торпеде.
Проследив за направлением моего взгляда
Корсаков пояснил:
- Это когда в пробках делать нечего. Куда
едем-то, босс? - он мягко усмехнулся.
Я назвал ему адрес, и внедорожник рывком
сорвался с места.
Еще один предмет, который я не заметил
сразу, черканул лезвием мою память -
упаковка маленьких сникерсов.
- Если хочешь, возьми. Я просто
сладкоежка, - он что чутьем чувствует! -
Что родители подарили?
- Я в Америку летом лечу! - я зарделся от
гордости то ли за себя, то ли за папу с
мамой.
- Воу, отличный подарок, - улыбнулся
Рома.
До этого я как-то не замечал, что Корсаков
вообще способен на улыбки: в универе он
был несколько отчужден, будто летал где-
то в облаках, и когда он улыбался, его
черты лица становились еще более
миловидными.
- Может, с тобой рвануть? - задумчиво
задал вопрос Роман.
- Да погнали, а то я английский знаю на
уровне, как мое имя и сколько мне лет, -
хмыкнул я.
- Приехали, именинник, - он заглушил
двигатель, но двери еще не разблокировал.
- У меня для тебя тоже есть нечто
особенное, - Корсаков развернулся ко мне,
сверкая синими глазами в полумраке.
Из недр заднего сидения досталось нечто
средне-большое, может, сантиметров
пятьдесят на сорок, в оберточной упаковке
и толщиной сантиметров семь.
- Распаковывай!
Я недоверчиво потянул за узел ленты,
потом, словно какой-то волкодав, на
кусочки истерзал цветастую обертку и
обомлел. Там. Был. Последней модели.
Макбук!
- Ох-ре-неть, - по слогам изумленно
проговорил я. - Ромка, спасибо огромное, я
даже не знаю, что и сказать. Кроме
матерных слов удивления ничего не лезет.
Он засмеялся.
- Пошли уж, я на горках лет десять не
катался.
С диким визгом(лично я) мы катались на
американских горках, огромной штуковине,
поднимающейся вверх, а затем со
скоростью сто км/ч летящей вниз,
естественно, мы не обошли стороной
комнату ужасов - я опять-таки визжал, как
девчонка, а Корсаков неистово угорал надо
мной. Сами представьте зрелище:
худощавый, высокий, кучерявый паренек с
наивными глазами орет, как последняя тп,
спотыкается об кость и рожей падает на
разделанный трупак.
Последней стадией стал батут. К восьми
часам вся школота мелкая рассосалась, и
на батуте мы скакали вдвоем. Если я был
похож на кривую жабу в полете, то наш
мистер идеальность умудрялся еще и
делать сальто.
- Смотри, у меня получается, - вякнул я и в
следующий момент, по закону подлости,
зацепился за свою же ногу и упал на спину.
Рома не удержался рядом и тоже
шлепнулся, только уже на меня. Он дышал
рывками и пристально разглядывал меня,
что аж по коже мурашки табуном
пробежали. Его рука коснулась моей щеки,
зацепила край губы, дотронулась до
подбородка. Я со страхом смотрел в глаза.
Лицо Корсакова приблизилось, и я ощущал
уже на себе его дыхание. А потом поцелуй.
Я потянулся сам(эпик! Занавес) , привстав
на локтях. Губы были горячими,
строптивыми, властными. Холодные
ладони держали лицо, пальцы зарывались
в волосы.
- Я тебя не отдам никому, слышишь? - тихо
прошептал он. - Поехали ко мне.
Судорожный кивок подтвердил мое
согласие.
Как мы доехали до дома Ромы, я помню
туманно. Все будто бы происходило снова
во сне, вот только рука, лежавшая на моей,
была определенно материальной.
Я видел, что он был счастлив. Как бы не
пытался скрыть это Корсаков, радость
била ключом изнутри.
В квартире мы быстро покидали свои
вещи. Рома, словно нетрезво, расстегивал
пуговицы моей рубашки, периодически
целуя меня. С собственной одеждой он
расправился за доли секунд.
- Знаешь, я как-то очкую.
Секс с мужиком - это финиш