Приглушенный свет, аромат кофе витает в воздухе.

Сегодня был нелегкий день. Она обижается, я сделал неправильно, я виноват.
Вот она сидит на кровати, смотрит куда-то в сторону, думает. Песня ее любимой группы тихо играла, создавая ненавязчивый фон.
Я подошел ближе, она не одарила меня взглядом, улыбкой. Я рядом сел.
- Я могу дотронуться до тебя? - Спросил, сам не зная зачем. Ответом служило лишь молчание. Я попытал удачу, руку она назад не отдернула. Я вспылил, прости, прошу.

Т/и смотрела в противоположную сторону, осматривая белоснежный потолок и стены, разрисованные стены.
Она сидит вся надутая, в черном топе, черной юбке. На ее тонких пальцах, почти на каждом, были надеты кольца. Легкий макияж, аккуратно распущенные волосы переливаются в закатных лучах солнца. Бледная кожа превратилась в мраморную, а в меру пухлые губы, после долгого молчания, превратились в кукольные.
Я подсел ближе, ее дыхание участилось, а затем и еще ближе. Нагнулся. Мои губы дотронулись ее гладкой шеи, оставив после себя небольшой указатель того, что она принадлежит мне.
- Последних шансов много не бывает, - выронила она, впервые за вечер.
- Я знаю, милая. Знаю.
Я отстранился, она взяла мое лицо в свои ладони, начала целовать каждый миллиметр. Поцелуями нежными и крохотными, словно капли джема, которые капают с пирожного.
Я закрыл глаза, ощущать ее прикосновения для меня всегда было чем-то нереальным.
Не могу больше ждать, я повалил ее на кровать. Топ, за долларов так пятьдесят, я порвал, обещая купить новый, лучший, какой пожелает. Грудь была обрамлена в черное кружевное белье. На ее бледной коже, это выглядело чертовски красиво. Так невинно, словно нетронутая природа в джунглях или в горах, где нога человека никогда не оставляла след своей обуви. Нетронутая красота. Так далеко у нас еще никогда не заходило. Лишь в том случае, если молчит, значит хочет, а что, если нет? Не порти момент, Джек. И я пока из головы эти мысли выбросил. Она смотрела на меня и улыбалась. Разглядывая, словно мы давно не виделись, словно увиделись впервые в жизни. Я накрыл ее шею новой дозой поцелуев, затем спустился ниже, переходя на ключицы, плечи.
Она оголила грудь по собственному желанию, а мое желание подсказывало мне прильнуть к женским бугоркам. Я так и сделал. Стал посасывать, покусывать соски, от чего она явно была в восторге. Наверное, я укусил довольно больно, потому что она выгнулась дугой и застонала мое имя, а может, ей было так хорошо?
Вопросы не давали мне покоя. Выброси их из головы, Джек.
Влажные поцелуи ее идеальное тело покрывали. Я закрывал глаза и чувствовал, что она моя. Мне нужно будет многое сделать, чтобы Т/и мне верила так же, как до того злосчастного момента.
Она гладила мои волосы, ее пальцы походили на веточки дерева. Я все ниже спускался. Испугался. Отстранился.
- Что? - Недоумевая, что произошло, спросила она. Глаза стали в раза два больше, только сейчас, лежа передо мною почти нагой, она устыдила.
- О, нет - нет, милая, - сказал я, когда она взялась прикрывать участки тела, которые я не должен был видеть, простынью и руками. - Все чудесно, все прелестно, - заверил я ее.
- Тогда, что?
- Ты точно хочешь?
- Мой шаг навстречу, - отрезала она.
Ее слова пронзили меня, словно были копьями, с самым острым острием.
Я приблизился к ее губам, посмотрел в черно - карие глаза, увидел там вселенную, замер. А затем, сказал то, что сам от себя не ожидал:
- Может, давай наши шаги будут идти одной дорогой?
Она не ответила, а лишь снова оголила грудь, впилась губами в мою шею, словно была вампиром.
Теперь она сверху была. С виду и не скажешь, что это ее первый раз.
Легким движением руки, она положила мою на ее грудь, вторую поднесла ближе к своей промежности. Я стал массировать там, где следует. Ей нравилось. Она потихоньку начала насаживать себя на мое достоинство, которое было сейчас больше похоже на орудие убийства. Так она возбуждала меня.
Из глаз прыснули слезы, она закусила губу, дабы не закричать от боли, которая разлилась по ее хрупкому телу.
Я хотел помочь, сел и обнял ее так крепко, настолько мог. Мы сидели так, пока Т/и сама на начала двигаться. Сначала плавно, и все еще дыша мне в шею, затем она откинула голову назад, приоткрыла рот, и впервые в своей жизни застонала так громко и так блаженно. Я поглаживал ее бедра, ходил пальцами, словно по лестнице, по хребте. Ей явно нравилось.

Мы уложились на скомканые простыни, одеяло лежало где-то на полу, а подушки были вообще неизвестно где.
- Зачем? - Спросила она, когда я проводил своими пальцами по ее телу. Ее бы рисовать и рисовать. Даже сейчас она выглядела невинной, ангелом, в котором живет бес, определенно.
- Я не знаю, честно, - ответил я, целуя ее в плече.
- Я не хочу больше чувствовать подобного, - дала мне знать она.
- Если я скажу, что буду стараться - совру. - Ее голова повернулась, черные, не то от злости, не то от печали, глаза снова взглянули на меня.
- То есть? - Голос ее стал жестче.
- Я приложу все существующие усилия. Ты никогда не будешь плакать. Я не позволю.
На глазах обоих появились слезы. - Ты черт, - сказала она, улыбаясь и плача. - А ты ангел. Думаю, нам суждено быть вместе.