«А все-таки на земле красиво. Особенно вечером.

Особенно в дождь» — думал Грелл, сидя на берегу и глядя вперед, на простирающийся простор своевольного, темного озера. По поверхности воды били капли тяжелого дождя. Грелл был без зонта — кому они нужны, эти зонты? И Грелл совсем не переживал, что может потечь макияж.
Сейчас их было двое: он и это укрытое дождем озеро.

Ливень становился сильнее, и горизонта почти не было видно. Грелл сидел на свисающем над водой деревом, обхватив его за ствол, словно обнимая и ища защиты. Мокрые красные волосы липли к лицу, а плащ стал тяжелым от впитавшейся в него воды. Но жнецу все это было неважно — он был не здесь, он был очень далеко, в другом мире. В аккуратном, идеально прибранном кабинете.
. — Сатклифф, что Вы себе позволяете? — казалось, Ти Спирс своим холодом способен и солнце заморозить.
— а что я такого себе позволяю, Уилл? — Грелл строит глазки невинной школьницы, шаркая ножкой.
— Я хотел бы Вас попросить не донимать более этого демона. В противном случае Вы будете уволены.
Грелл прикусывает губу.
— Но, Уилли, ты же знаешь, я без него не могу!
— давно ли?
— ну ты же сам видел, какой он. какой. — задыхается от восторга Грелл, краем глаза следя за реакцией начальника. Но от того
по-прежнему веет лишь холодом.
— Разговор окончен, господин Сатклифф.
Ти Спирс поворачивается и уходит. А Грелл остается. Он смотрит начальнику вслед глазами, полными боли.
Грелл грустно усмехается своим воспоминаниям и подставляет лицо дождю, не желая стирать слезы с глаз самому.
Грелл Сатклифф никогда не плачет. Грелл Сатклифф всегда улыбается. Грелл Сатклифф не испытывает боли. Грелла Сатклиффа можно пинать ногами, он все равно встанет и пойдет. Грелл Сатклифф — развратная, не умеющая любить скотина.
Но Греллю Сатклиффу тоже хочется, чтобы кто-то стер слезы с его щек. Этого не может дать ему тот, кого он любил — так пусть слезы с лица смывает холодный, бесстрастный дождь!
— Если бы ты знал. — глухим от боли голосом шепчет Грелл. И замолкает. Почти ложится на дерево, склонившееся над водой, и кутается в промокший насквозь плащ.
Если бы ты знал, как тяжело никогда не плакать. Если бы ты знал, как мне больно от твоего равнодушия. Если бы ты знал, какая это мука — не иметь возможности коснуться тебя. Особенно, когда так хочется запустить руку в черные волосы, прижаться к губам, и целовать, целовать, целовать. Если бы ты знал, как унизительно-больно шептать по ночам в подушку избитое «почему? ». Если
бы ты знал, как больно никогда не снимать маску. Если бы ты знал, как сильно она жжет лицо. Разъедает, оставляя лишь изуродованное подобие, в которое навечно въедаются черты маски.
— Если бы ты знал. — вновь шепчет Грелл и еще сильнее заворачивается в плащ, словно пытаясь отгородиться так от всего мира, а главное — от боли.
Но от этой боли никуда не деться, а все знакомые ждут. Ждут, когда снова увидят такую забавную маску, ждут, когда снова можно будет пнуть и посмотреть, как поднимается на ноги непрошибаемый Грелл Сатклифф.
Никому неинтересно смотреть, как непрошибаемый Сатклифф плачет под дождем. Никому неинтересно знать, какая невыносимая боль терзает Сатклиффа изнутри.
— Грелл Сатклифф. — раздается холодный голос позади. Грелл раскрывает глаза и оборачивается.
— Уильям. — выдыхает жнец. Его застали врасплох, даже он неспособен столь быстро надеть маску, да и нет сейчас сил так быстро ее надевать.
— Грелл, что с Вами? — начальник подходит ближе. Грелл смотрит на него, не желая подняться с дерева.
— Я смотрю на дождь. — слабая и неуверенная улыбка. Маска медленно начинает появляться.
— Я вижу. — кивает Ти Спирс. — я спрашиваю, что с Вами, а не что Вы делаете.
— А что со мной такое? Неужели у меня потек макияж? — маска все отчетливее, и Грелл старается ускорить процесс ее надевания. Он вытаскивает из кармана плаща маленькое зеркальце. — Ой, какой кошмар! Ты ведь никому не скажешь, что ты меня таким видел, правда?
— Каким «таким»? — Уильям подходит ближе, и его колени касаются плеча Сатклиффа. Грелл отстраняется, невзначай.
— Ну, некрасивого такого, с потекшим макияжем, неуложенными волосами и.
—. и со следами слез на глазах?
— Что? Уилли, что ты. Я не плачу! Никогда! — улыбается Грелл, вскакивая и поправляя волосы.
Уильям вновь подходит ближе.
— А я все гадал, кто же сможет увидеть настоящего Грелля. И всегда хотел, чтобы эта честь была оказана мне.
Грелл замирает, когда начальник протягивает руку и стирает капли дождя с его щеки. Казалось, он просто забыл, как правильно дышать. Сердце бьется так, словно решило пробить грудную клетку.
— Тебе. — выдыхает Грелл. Голова начинает кружится, а от чего? От того, что Уилл всего лишь провел рукой по его щеке. От того, что Уилл стоит так близко. От того, что Уилл его обнимает. От того, что его губы так близко.
Ресницы Грелля трепещут, когда он сам обхватывает Уильяма за шею и нерешительно целует.
Сейчас ты меня оттолкнешь. Сейчас ты меня накажешь. Сейчас ты.
Но Ти Спирс не отталкивает и не возмущается, он запускает руку в ярко-красные волосы и целует жнеца — властно, не давая путей к
отступлению, перехватывая инициативу и словно заявляя права. Когда они разрывают поцелуй, Уильям улыбается уголками губ.
— Ты мой, Грелл Сатклифф. И я прошу тебя об одолжении.
— О каком. — выдыхает Грелл, все еще неуверенный, что это не сон.
— Не надевай при мне масок, ладно? — Ти Спирс, не дожидаясь ответа, снова целует Грелля.
А с неба все еще капает дождь.
«И все-таки на земле красиво. Особенно вечером. Особенно в дождь» — мелькает мысль у совершенно счастливого Грелля.