Женщина в розочках. 20. 08. 2015.

Знаете, когда приходит старость? Когда на входных дверях прикрепляешь листок - напоминалку:
"Кошелёк! Газ! Телефон! Ключ! Утюг! Безмозглая склеротичка! Последнее не пишется, но подразумевается.

Мама впервые прикрепила на дверь такую напоминалку в 80 лет. Рита - в 46. Налицо ранняя регрессия, если не сказать явная дегенерация и деградация. Приехала, голубушка.

Когда приходит старость, перестаёт биться звонкое сердечко будильника на прикроватной тумбочке. Стрелка звонка навсегда остановилась на отметке 6. 50. Стрелка тоже была трудоголиком, неподкупно и неусыпно поднимала Риту на работу, ни разу не подвела. За четверть века вросла в свой штришок, и если её сдвинуть, в этом месте обнаружится глубокая бороздка, въевшийся рубец, 25-летний шрам. Своего рода производственная травма.

Старость приходит, когда в присутственных местах, увидев пенсионное удостоверение, с тобой начинают разговаривать громко, внятно, чётко произнося слова, ласково заглядывают в глаза. То есть ещё вчера ты была нормальный человек, а сегодня - полоумная старуха и глухая тетеря.

Ещё старость приходит, когда твой телефон умирает и с днём рождения и новым годом тебя поздравляют "Яндекс" и "мейл. ру ", Ну ещё пара подружек.

В первую неделю пенсионерства Рита прыгала, как маленькая девочка, сбежавшая с уроков. Такое непривычное восхитительное чувство парящей лёгкости и свободы: когда хочу, тогда встаю, что хочу, то делаю, куда хочу, туда иду. Впрочем, скоро выяснилось, что идти особо некуда и делать особо тоже нечего. Не на курсы же йоги, танцев живота, и не в школу оригами и икебаны, куда звала пара подружек и где маялись дурью и бесились с жиру такие же крепкие моложавые пенсионерки.

Сейчас Рита обратилась бы к дамам в возрасте: не торопите пенсию, дурашки! Всю жизнь у человека цель есть. Родился - прямая тебе дорога в ясли. Из яслей в садик. Из садика в школу. Из школы в вуз. Из вуза на работу. С работы на пенсию. С пенсии - …?

То-то и оно. Всегда туда успеем. Чего вам Рита и советует: не то - ро - пи - тесь. Все там будем.

Будь жива мама - была бы маленькая семья. Но мама ушла в одночасье, сильно подведя Риту. Дом продолжал быть туго набит присутствием мамы: её запахом, её вещами, эхом её басовитого голоса.

Откроешь книгу - а оттуда выпадет вместо закладки открытка, присланная маме с другого конца страны каким-нибудь учеником - раздолбаем, а нынче большим человеком или на титульном листе - в весёлых, совсем не учительских завитушках, надпись: "Милому Ритёнышу в День её Ангела". Целый шкаф книг, подписанных "Ритатусиками" и "ритусёнышами", искапанных Ритиными слезами. Мама была очень тонким человеком, но с сюсюкающими прозвищами вкус её явно подводил.
Однажды Рита вытерла слёзы, решительно связала книги в пачки и вызвала такси. На пару с таксистом забили целый багажник и поехали туда, где книги нужнее всего: в местное сизо.

Там стукнули в первое попавшееся оконце в кирпичной стене: "книги нужны? "-"Нужны". Вышли два стриженых парня в тюремных робах. Без лишних слов под присмотром библиотекаря нагрузились связками, как верблюды, скрылись в скрежещущих, до мороза по коже, железных лабиринтах. По тому, как парни жадно, только что не облизываясь, поглядывали на книги, Рита поняла: не ошиблась адресом.

А сама осталась томиться в полупустой квартире дальше. Оказалось, время - вполне живое и материальное понятие. Рита ощущала его, времени, вязкую, плотную консистенцию вокруг. Оно сгущалось, уплотнялось, молчаливо выжидало, подступало, обволакивало, сдавливало, душило безглазой безмолвной массой. Сводило с ума.

Будь у Риты муж - совсем другое дело. Но муж груш ещё в первый год супружества объелся. Муж был неплохой человек, но они с Ритой не совпали. Медлительной Рите нужно было время проснуться от холодноватого девичества. Ожить, расправить чуть мятые листочки, протереть сонные глаза: ах, весна! Ах, солнце! А он был нетерпелив, горяч, требователен ….

Не ищите ландышей в месяце апреле. Ну да чего там, дело прошлое. Муж скрылся за горизонтом, свински утянув с собой не родившихся Ритиных детей и внуков.

Возможно, Рита нашла бы от кого родить, но мужчин (так считали окружающие) пугала её манера одеваться. Даже мама говорила: "Рита, посмотри в зеркало, на кого ты похожа? " А она одевалась, изо всех сил стараясь привлечь к себе внимание, ибо коротенький век ландыша увядал, он сморщивался и желтел.

Cтаромодные nрикотажные платья не скрывали, а выпячивали фигуру "Яблоко". Все силы и средства были брошены на яркую крупную бижутерию и аксессуары. Броши в виде великанских насекомых - мутантов, совершенно как будто живых, с их жвалами и хелицерами. Казалось, вот-вот они оживут и, шевеля усиками и скрипя хитином, переползут на вас с Ритиной кофточки.

После сорока резко поменяла энтомологическую тематику на сентиментальную флористическую. Перешла на совершенно невозможное количество искусственных цветов и цветочков, приколотых, пришпиленных повсюду - от шляпки до подола.

Дешёвые заколки, браслеты, ожерелья в виде постукивающих пластмассой чашелистиков, тычинок и пестиков. Аляповатые цветастые платья. Предпочтение отдавалось розам: от гигантских, больше похожих на капустные кочаны, до микроскопических, от которых рябило в глазах. Теперь, хихикая за спиной, её называли, разумеется, "Женщиной в Жутких Розочках".
Много они понимали.

Рита глаза в девять часов разлепляла. По привычке взглядывала на будильник, тоже вышедший на заслуженный отдых. Вставала, вяло махала руками - ногами: делала гимнастику. Не умывшись и не почистив зубы (а для кого), варила кофе. И, послонявшись по квартире, ложилась смотреть телевизор. То есть сначала садилась в кресло, но оказалось, что идеальная поза для смотрения телевизора - лёжа на диване.

Выяснилось: пока Рита 25 лет работала, в телевизоре кипела собственная бурная жизнь. Свои любимые и нелюбимые передачи появились.

"Давай Поженимся" было предсказуемо и оттого скучно. По престарелым женихам Рита сразу угадывала, кто умный, а кто дурак. Умный выбирал ум и доброту. Дурак - красоту и молодость.

Медицинские передачи иногда день открытых дверей в дурдоме напоминали. Теперь было ясно, почему в районной поликлинике остро не хватает врачей: все они дружненько двинули на телевидение в шоу.

"Модный Приговор" тоже не потрафил Рите. Стилисты халтурили: одевали красотку с фигурой 90 х 60 х 90 в растянутые треники, смывали макияж, стягивали немытые волосы резинкой - и выпускали на подиум. Так любой дурак сможет, Рита обижалась. А вы попробуйте преобразите толстушку или худышку с нестандартной фигурой, например, "Яблоко".

Впрочем, секреты женского преображения Рита быстро вычленила в трёх китов: корректирующее бельё, причёска и прямая походка с улыбкой. Всё. Собственно одежда играла десятую или даже сто десятую роль. Не проведёте, милочки.

Одна отрада - канал "Старое Доброе Кино". В тысячный раз смотрела фильмы из детства, из юности. В "Маленькой Вере" переживала больше не из-за перипетий в судьбах героев, а сочувствовала соседям. Каково им было, бедным: с полуночными разборками негоды, Соколова, Назарова и Зайцевой? С громкой музыкой, ором, суицидальными попытками и кровопролитием ….

У Риты за стеной жила такая нескучная семейка. Маленькая Вера местного розлива, её мама и муж валик. Маленькая Вера была отнюдь не маленькая, а имела очень даже крупную комплекцию. Она охранницей на заводе служила.

Рита подозревала: для приёма в охранники для всех женщин мира существовал свой корпоративный фейс - контроль. Сожжённые пергидролью блондинки с килограммом туши на ресницах, одетые в юбки по это самое. Прочие соискательницы конкурс не проходили.

Мама маленькой веры трудилась санитаркой в интернате для детей - инвалидов. Интернат находился на окраине города, окружённый трёхметровой бетонной стеной. Когда завод развалился и заводскую охрану расформировали, устроила к себе дочку. Туда же паровозиком протащила зятя валика.

Именно протащила: в интернат для детей - инвалидов можно было устроиться только по крутому блату. Брали людей проверенных, трудились династиями, передавали должности, как самое ценное наследство.

Маленькая Вера и её мама имели педагогическое образование, но идти в нормальную общеобразовательную школу - ещё чего, не дождётесь! С нынешними неуправляемыми школярами реально можно было справиться разве что до зубов вооружённым вертухаям на вышках. То ли дело детки в инвалидных домах: ангелочки, любо-дорого с ними работать.

Валик из армии с испорченными нервами вернулся. Тёща жалела зятя: в части молоденьких солдатиков гнобила этническая группировка. Валик изгонял из памяти негативные воспоминания водкой, матом и агрессией. "Эх, мама, если б вы видели, как нас … если б знали! Маленькая Вера не разделяла материнской жалости и исправляла валика грубыми физическими методами. От этих методов Ритина стена по ночам тряслась и осыпалась штукатуркой. А если запикивать несущиеся при этом от соседей нецензурные вопли, то получился бы один сплошной большой "п - и - и - и - ик".

И вот эти люди работали с маленькими ангелами за трёхметровой бетонной стеной и контрольно-пропускным пунктом. В КПП сидел, развалившись, валик и играл в танчики. Когда его отвлекали посетители, он нервничал и едва сдерживался от ярости. Иногда не сдерживался.

В этот раз он тоже было рванулся, заскрипев зубами. Но узнал тёщу с соседкой тётей Ритой, смягчился и пропустил их на строго засекреченную территорию. Рита шла и замирала от собственного безумства. Дело в том, что она хотела усыновить ребёнка - инвалида. Или хотя бы взять опеку.

Мама маленькой веры отговаривала её, что это заведомо проигрышная затея. Что здоровых - то не больно дают, а уродов … (она крутила пальцем у виска. - Пенсию, что ли, хочешь хорошую за калеку получать? - Наконец уважительно осенило её.

Как ей объяснишь, что Рита перестала спать по ночам? Она ворочалась и думала, что вот она здесь, а дети в это время заперты в бетонном периметре с грубой твёрдой женщиной, с драчуньей и матерщинницей маленькой верой и с валиком с испорченными нервами. Рита хотя бы одного малыша спасёт. Хорошо бы он был похож на Риту.

Директор, ухоженная дама в пышном бархатно - шёлковом розово - голубом, как французский альков, кабинете, смотрела на Риту профессиональным прищуренным глазом, обведённым карандашом "Л'Этуаль". Рассматривала идиотский ободок, клипсы - розочки в ушах … и всё - превсё понимала про эту возрастную тётю. В коридоре Риту обступили выведенные нянькой тихие, изолированные от мира, как преступники, дети. "Мама пришла! " - Говорили десять пар детских глаз.