Берт Стерн. "The Last Sitting".

Серии фотографий Мэрилин Монро последних лет ее жизни заинтересовывают особенно. Среди этих фото 60-хх встречаются странные негативы, зачеркнутые красным маркером. Такие метки делала сама Мэрилин на тех фотографиях, которые ей не нравились. Она вообще была очень самокритична, и порой не устроившие ее негативы беспощадно кромсались ножницами. Но эти фото, перечеркнутые красным крестом, опубликованы. Почему?

Фото Мэрилин Монро 1962 года из фотосессии Берта Стерна, зачеркнутые ею самолично красным маркером, – будто кровью, – завораживают и привораживают. Их все равно напечатали, несмотря на «кровавый» запрет Мэрилин. Понравилось бы ей это? Ведь опубликованными она их так и не увидела. И почему она забраковала именно эти кадры, ведь в большинстве из них нет брака, а фото куда более неудачные с точки зрения ракурса или даже мимики ее цензуре не подверглись? Все эти вопросы долгое время оставались без ответа.

Мэрилин позировала Берту Стерну в июне 1962 года после того, как ее уволили со студии «ХХ век Фокс» во время съемок ее последнего фильма со странным названием "Something’s Got to Give". Из-за отстранения Мэрилин от работы фильм не был завершен. Именно тогда Стерн, уже известный концептуальный фотограф предлагает журналу Vogue отснять Мэрилин Монро и разместить большой фоторепортаж на страницах издания.

Эта трехдневная съемка значится как последняя фотосессия Мэрилин: через шесть недель ее нашли мертвой, и фотографии Стерна были опубликованы уже после ее смерти. Но увидеть их она все же смогла. И оценить… Названная “The Last Sitting”, сессия, которая включала в себя две с половиной тысячи фотографий Мэрилин Монро, была издана Стерном в 1992 году отдельной книгой "Marilyn Monroe: The Complete Last Sitting".

Истины ради нужно отметить, что на самом деле последняя её сессия снята фотографом Эриком Скипси в четверг 2 августа, а в субботу вечером Мэрилин не стало; эти фотографии, запечатлевшие Мэрилин с ее собачкой Маф (сокращенно от mafia) , также опубликованы и известны. Но сессия Стерна действительно соответствует легенде о «последнем» фотографическом завещании Мэрилин Монро – и во многом благодаря знаменитым перечеркнутым фото.

Итак, несколько сот восхитительных фотографий, наполненных идеей, настроением, шармом – и несколько штук забракованных. Что же мы видим на фото Стерна? «Самую грустную девушку на свете».

Сейчас о такой Мэрилин знают все – способствовала этому публикация ее архива, завещанного Ли Страстбергу. На страницах изданных книг (на русском языке – «Мэрилин Монро: Жизнь, рассказанная ею самой» и «Мэрилин Монро: Девушка, которая ждет») предстают ее записные книжки, письма, рисунки, стихи, - словом, созданные ею тексты, предназначенные только для нее самой. Это даже не дневник, потому что дневник, каким бы он ни был, все равно обращен к виртуальному собеседнику. А вот список продуктов – только к себе.

Сквозь шаблонный облик, знакомый чуть ли не с детства каждому, с фотографий Стерна наконец-то смотрит живой, серьезный, непростой и очень грустный человек. «Ты самая грустная девушка на свете», – изречет ей Артур Миллер. Девушка с грустными глазами, грустная каждой частью своего сильно исхудавшего, изувеченного шрамами тела (незадолго до съемки Мэрилин перенесла операцию на желчном пузыре. «А можно сделать так, чтобы шрама не было видно? ». Нужно отметить смелость этой сессии: все же это nude, и довольно откровенный по тем временам - но и абсолютно целомудренный. Это музейное «ню», абсолютно художественное благодаря мастерству фотографа и модели. Тонкая грань между эротикой и искусством не была перейдена. Если Мэрилин и устроила стриптиз («Вы хотите, чтобы я разделась? ») , то стриптиз душевный. Пара бокалов (конечно, больше) любимого шампанского или вина для храбрости – и вперед, на поиски себя.

Сессия Стерна четко делится на два цикла: в первый входят фото полуобнаженной Мэрилин, во втором она предстает настоящей леди в пальто, шубе, шляпах, вечерних нарядах и с полным достоинства и аристократизма взглядом. Дело в том, что отснятое Стерном так понравилось редакции «Вог», что было решено доснять еще, но теперь уже Мэрилин одета по последнему слову моды. В длинных перчатках, с высокой прической и в обтягивающем платье, она кажется дивой, героиней женского журнала "high style"…

«А мне больше нравятся первые», – скажет Мэрилин Стерну. Дивные фото, черно-белые (Мэрилин в наглухо закрытом платье с обнаженной спиной, Мэрилин, укутанная в мех) и цветные (знаменитая серия с газовыми платками и стеклянными бусами) … И почему Мэрилин они не понравились.

Почему она не перечеркивала фото, снятые в бассейне дома Милтона Грина, еще одного фотографа-летописца ее жизни, где она совершенно без макияжа, спросонья, лохматая, веселая резвится с надувным утенком? Уж они-то, по женской логике, первыми должны были полететь в корзину: звезды редко желают, чтобы их видели без звездного хвоста. Может потому, что там она «веселая»? а не такая, как на фото Стерна, Киркланда, Барриса – фотографов ее последних лет. Фото, созданные больше ради искусства, нежели с целью раздеть Мэрилин в кадре. Мэрилин на пляже, Мэрилин в мексиканском свитере мерзнет на берегу, Мэрилин в белых простынях, как в саване (надо же было такое придумать) … В них есть позирование без позировки, здесь каждая тема тщательно продумана художником и оживлена хулиганящей моделью. Так парикмахер долго колдует над совершенной прической, укладывая прядь к пряди, а по завершении взлохматит ее для естественности. И это не та видимость прически наспех (будто модель только что встала с кровати) , которую на самом деле лепят часами волосок к волоску. Мэрилин может позволить себе взъерошить замысел фотографа. Поэтому ее естественность в абсолютно концептуальных постановочных фото последних лет не оставляет сомнения. Вот так: вы трудились, а я встряхнула головой!

«Мэрилин 60-х годов» – тема, достойная отдельной книги. И это притом, что все ее шестидесятые уместились в два ) года: она умерла в 1962 г. За два года она стала олицетворением поколения шестидесятых «еще до того, как это десятилетие наступило», опять процитируем Артура Миллера. Ее облик, внешность, манера, стиль и, думается, внутреннее состояние кардинально изменились, что отчетливо прослеживается в ее последних фотографиях. Со страниц «своих» книг (потому что составлены из ее текстов) , с листов своих предсмертных фотографий она будто бы сошла такой, какой всегда стремилась быть: веселой с затаенной грустью, куражистой, естественно и заливисто смеющейся, нежной и будто светящейся изнутри. Этот свет замечали все, кто с ней общался. Помните, как в «Автобусной остановке» о ней сказал главный герой: «Это ангел. Мой ангел»? Чтобы увидеть все это, стоит хотя бы посмотреть ее последний незаконченный фильм "Something’s Got to Give". Лучше вместе с испорченными дублями, где бесконечно переснимаются сцены с детьми и шебутным коккер-спаниелем. Они, как и испорченные фотографии, лучше всего расскажут о Норме Джин-Мэрилин. Для какой-нибудь знаменитости извлеченные из мусорной корзины кадры станут развенчанием ее легенды, для Мэрилин они стали жирной точкой в утверждении себя такой, какой она хотела, чтобы ее запомнили. Последняя фотосессия Стерна… последний незаконченный фильм… последнее интервью, данное Ричарду Мериману для журнала Life… Вот то, что осталось нам от Мэрилин шестидесятых.

Берт Стерн один из первых стал практиковать музыкальный фон при съемке. Он знал, что Мэрилин это понравится, знал, что Ричард Аведон, фотографируя Мэрилин, включал аудиозаписи Фрэнка Синатры. Стерн поставил дуэт "The Everly Brothers". Мало кто сегодня его знает, но наверняка кто-то вспомнит довольно известные их композиции, одна из которых – "Crying in the Rain" – на слуху в исполнении группы A-ha. Звучала ли эта песня во время съемки Стерна? Наверное, да – она ведь очень популярна…

Я никогда не позволю тебе увидеть,
Как мучает меня мое разбитое сердце.
У меня есть гордость, и я знаю, как скрыть
Свои страдания и боль –
Я буду плакать под дождем.

Стерн был очень доволен проделанной работой. Пачка негативов – как осенний поцелуй от Мэрилин, который он, кстати, так и не получил, хотя очень и очень желал… Стерн послал Мэрилин полный комплект фотографий, но она вернула две трети из них перечеркнутыми: «На печатных снимках она поставила кресты маркером. Это нормально. Но некоторые цветные диапозитивы Мэрилин перечеркнула иголкой, прямо на пленке. Все они были изуродованы. Уничтожены». Жестоко, не правда ли? Можно представить себе страдания художника, получившего свое произведение в таком виде. Но на то она и была Мэрилин Монро.

Все близкие друзья отмечали одну свойственную Мэрилин и непостижимую для всех остальных способность – способность превращаться в Мэрилин Монро. «Хочешь, я тебе ее покажу? » - спрашивала Мэрилин у друга, никем не замеченная шагая по улице. И тут что-то происходило – она расправляла плечи, улыбалась, и толпа вдруг выдыхала: «Смотрите, это же Мэрилин Монро! » Мэрилин любила периодически устраивать такой аттракцион. Как это она делала, не мог объяснить никто. Если в «Мэрилин Монро» она превращалась, то ту, кем была всегда, видели немногие – кто был рядом и просто ее любил и принимал безоговорочно, потому что в дружбе и любви нет оговорок. И иногда та, настоящая «грустная девушка» проглядывает на фото Стерна. Так может, зачеркнуты те фотографии, на которых превращения в Мэрилин Монро не произошло?

«Что придает такой драматизм перечеркнутым снимкам Мэрилин? Она попросила посмотреть снимки. Мы сказали, что не показываем фотографии до публикации, но сделаем исключение, если она пообещает их вернуть. Она их вернула – перечеркнутыми. Эти фотографии не совпадали с ее представлением о себе», – рассказывает спустя годы Берт Стерн. Когда я еще раз решила прокрутить контактные листы сессии Стерна (если делать это быстро, получается кино с позирующей Мэрилин) и, смотря на кадры, гадала, по какому все-таки принципу Мэрилин отбирала фото из серии с бусами и газовым платком (где-то полуприкрытые глаза – зачеркнуто, а вот ясно моргнула, испортив кадр, – и оставлено) , то вдруг все поняла, и эта мысль меня поразила: на зачеркнутых фото… Мэрилин Монро. Привычная нам томная блондинка. А на остальных, живых, словно подсмотренных, та, которая ее играла. Значит, она не хотела оставлять Мэрилин Монро в живых и вычеркивала те фото, на которых промелькнула привычно сделанная, смоделированная для публики эмоция, чего она так не любила в своем прошлом. Она вычеркнула Мэрилин Монро из своей жизни. И умерла, оставив в наследство саму себя.

Стерн писал о странной дифференциации в отборе фотографий Мэрилин: что-то было зачеркнуто, а некоторые кадры процарапаны иголкой. В чем разница? Напечатать исцарапанные диапозитивы проблематично, а вот фотографии, украшенные маркерным крестом, – возможно. Думается, что Мэрилин не хотела, чтобы были напечатаны именно те исцарапанные фото, а вот зачеркнутые жирным красным маркером показывали ее отношение к «Мэрилин Монро». Этот драматичный и тревожный крест вписывался в ее представление о свой жизни. Она хотела, чтобы их опубликовали – с ее пометками, со знаком ее протеста против «Мэрилин Монро».

Она превратила свои слезы в восхитительные фотокадры, которыми мы любуемся сегодня. Уходящий год отсчитал полвека со дня ее смерти.

Она стала человеком второго тысячелетия задолго до того, как это тысячелетие наступило.

Текс: Ольга Шкарпеткина